Дюна
Шрифт:
Последний раз глянув на Джессику, барон повернулся и вышел. Она следила за ним, думая: «Преподобная Мать так и говорила мне — слишком могучий противник».
Вошли два харконненовских солдата. За ними следовал еще один, с изуродованным шрамами лицом, он остановился в дверях, взяв на изготовку лазеружье.
«Он глух, — поняла Джессика по изуродованному лицу, — барон знает, что любого другого я могу подчинить Голосом».
Покрытый шрамами глянул на Питера:
— Мальчишка за дверью на носилках. Каковы
Питер сказал Джессике:
— Я было хотел заставить вас подчиниться мне под угрозой для жизни сына, но теперь вижу, такой план не сработает. Я позволил эмоциям затмить рассудок. Это непозволительно для ментата. — Он поглядел на стоящую впереди пару солдат и повернулся к глухому так, чтобы тот смог прочесть его слова по губам — Отвези их обоих в пустыню, как предлагал предатель. Он советовал отвезти туда только юнца. Но план хорош. Черви уничтожат все следы. Их тела никогда не обнаружат.
— А вы не желаете собственноручно разделаться с ними? — спросил изуродованный.
«Он читает слова по губам», — поняла Джессика. Услыхав заминку в словах ментата, Джессика поняла: «И этот опасается ясновидящей».
Питер пожал плечами, повернулся и вышел. В дверях он на мгновение застыл, Джессике даже показалось, что он вернется в последний раз поглядеть на нее… но он вышел, более не оборачиваясь.
— Не хотелось бы ручкаться с этой ясновидящей после сегодняшней работы, — сказал изуродованный.
— Ну, тебе на нее и случайно не напороться, — выговорил один из часовых. Обойдя простертую на полу Джессику, он встал у самой ее головы. — Кончай трепаться, пора за работу. Бери ее за ноги и…
— А не шлепнуть ли их прямо на месте? — спросил изуродованный.
— Кровищи будет, — ответил первый. — Или ты собираешься придушить их? Мне по душе чистая работа. Отвезем их в пустыню, как советовал предатель, пару раз ткнешь ножом — и пусть дальше о них заботятся черви. И прибирать потом не придется.
— Ийех… ты, похоже, прав, — проговорил изуродованный.
Джессика слушала, наблюдала, запоминала… Но кляп во рту не давал воспользоваться Голосом, хотя не следовало забывать про глухого.
Вложив лазеружье в кобуру, изуродованный взял ее за ноги. Ее подняли, словно куль с зерном, вынесли через дверь и швырнули на плавучие носилки рядом с другой связанной фигурой. Когда ее повернули лицом к другим носилкам, она заметила, что рядом с ней — Пол! Его тоже связали, но кляпа во рту не было. Теперь лицо его было сантиметрах в десяти от ее собственного, глаза сына были закрыты, дыхание ровное.
Солдаты подняли носилки. Пол на мгновение приоткрыл глаза — две темные щелочки.
«Только бы он не попытался воспользоваться Голосом! — безмолвно молила она. — Глухой!»
Глаза Пола закрылись.
Он контролировал дыхание и сознание, успокаивал разум, следил за пленившими
Пол позволил себе, чуть приоткрыв глаза, поглядеть на мать. Кажется, невредима. Впрочем, во рту кляп. Он удивился, как же ее взяли. С ним самим все было ясно: лег в постель, приняв предписанную Юэ пилюлю, проснулся привязанным к носилкам. Наверняка и с ней случилось что-то подобное. Все указывало, что предатель — Юэ, но он решил пока не доверяться логике. Такое не укладывалось в голове — предательство доктора Сак.
Накренив носилки, солдаты барона протиснулись через узкую дверь наружу, под усыпанное звездами бархатное небо. Поплавок носилок чиркнул по двери. Потом под их сапогами заскрипел песок. Звезды над головой исчезли в тени поднятых крыльев топтера. Носилки опустились на землю.
Глаза Пола привыкли к слабому свету. Глухой распахнул двери топтера, заглянул в освещенную зеленоватым светом приборной панели кабину.
— Это тот самый топтер, что предназначен для нас? — спросил он и обернулся, чтобы прочесть ответ по губам.
— Предатель говорил, что в пустыню летали именно на этом, — ответил ему спутник.
Изуродованный покачал головой:
— Но это же разведывательный… Места в нем хватит только двоим из нас.
— Хватит и двоих, — сказал оставшийся у носилок, делая шаг вперед, на свет, так, чтобы видны были губы. — Теперь мы справимся и вдвоем, Кинет.
— Барон велел мне лично удостовериться в участи этой пары, — проговорил изуродованный.
— О чем шум? — спросил третий из-за носилок.
— Это же ведьма-гессеритка, — сказал глухой, — они обладают известной силой.
— А-х-х-х, — стоявший впереди носилок ухмыльнулся и тронул себя за ухо. — Одна из них. Понимаешь, что это значит?
Солдат сзади проворчал:
— Ее скоро съедят черви. Не думай, что даже у этих ведьм найдется управа на червя. А, Кзиго? — Он подтолкнул стоявшего впереди.
— Ну, давай, — отозвался тот, вернулся к носилкам и взял Джессику за плечо. — Хорошо, Кинет. Можешь отправляться, если ты так уж хочешь увидеть, что произойдет.
— Как это мило, что вы изволили пригласить меня, Кзиго, — насмешливо отозвался глухой.
Джессика почувствовала, что ее подняли, над головой мельтешила тень крыла.
Ее затолкнули в заднюю часть кабины, проверили узы и пристегнули к креслу, Пола швырнули рядом, тоже пристегнули, она успела заметить, что его путы из простой веревки. Спереди сел Кинет. Подталкивавший носилки глухой с изуродованным лицом, которого звали Кзиго, обойдя аппарат, сел в кабину с другой стороны.