Джекаби
Шрифт:
— Вот как. — Я начала понимать, что проще принять слова детектива на веру, нежели просить объяснение. — Тогда увидимся позже у вас в офисе?
Джекаби приземлился на балкон третьего этажа и принялся открывать окно. Потом замер, на что-то пристально уставился и что-то пробормотал.
— В чем дело? — крикнула я.
— Ни в чем. Это окно в конце коридора. Отсюда мне видно дверь мистера Хендерсона. — Он открыл окно и закинул внутрь ногу.
— Не попадитесь! — предупредила я самым громким шепотом.
— К слову об этом, — сказал он, останавливаясь, — в моем кабинете стоит банка с пометкой «Залог». Если вы ничего не услышите обо мне к вечеру, тогда
Джекаби исчез в окне, и уже знакомое ощущение скользнуло вверх по моему позвоночнику. Все было таким новым и невероятным сегодня, ровно до этого момента. Но быть оставленной не удел, вот так, вот уж в чем мне вполне хватало опыта.
Мой отец был очень уважаем в определенных научных кругах, и эта известность держала его вдали от нас в вечных командировках. Конечно, со мной была мама, но её самые смелые амбиции включали в себя зонтики от солнца и бутерброды с огурцами. Большинство маленьких девочек, вероятно, предпочли бы играть в дочки-матери, чем интересоваться работой своего отца. Но у них не было бесстрашного Дэниела Рука в качестве отца. «Работа» для него означала поездки в экзотические страны в компании других таких же одетых в хаки искателей приключений. Сколько раз я умоляла его показать мне настоящие раскопки, но все напрасно. В то время, как он исследовал потерянные цивилизации и раскапывал кости чудовищных животных, я исследовала сад и полола сорняки за вознаграждение в два пенса.
Сейчас я не в мамином саду. Я стояла под балконом в аллее, где слегка пахло протухшей рыбой и водой после стирки. Моя голова кружилась от событий сегодняшнего дня, словно с трудом балансировала на неустойчивой конструкции. В этот раз все иначе. За последний час у меня было куда больше настоящих приключений, чем за все время моего пребывания дома или за границей.
Инспектор Марлоу придерживался того же мнения, что и мой отец. «Это неподходящее для женщин дело», — сказал он. Но Джекаби не был против моего погружения в эти ужасы и интересовался моим мнением. От чего предвкушение дальнейшей работы с этим сумасшедшим детективом становилось особенно волнительным. Оглядываясь назад, думаю, мне следовало меньше бояться быть оставленной не удел и в безопасности и больше бояться маячившей впереди пропасти.
Я вернулась на улицу, стараясь держаться в нужном направлении, когда поняла, что кратчайший путь к странному маленькому зданию на Огр Лейн шел мимо полицейских ограждений. Решив, что Марлоу навряд ли заметит меня в толпе зевак, я отправилась туда. Держась поближе к передним рядам, я вглядывалась в окна в поисках моего нового работодателя.
Я надеялась, что он будет двигаться быстро, а потому радовалась, что не заметила ни единого его следа. Главный инспектор Марлоу уже шел обратно к входной двери, его металлические наручники все так же позвякивали при ходьбе. Рядом с ним шел кто-то еще, должно быть, комиссар. Мужчина был одет в дорогостоящий костюм из тех, что привлекают к тебе внимание. Немного старомодный, на манер униформы, подогнанный по фигуре. Длинное угольно-черное пальто с эполетами на армейский манер и красной окантовкой. На голове — красная бархатная дерби со слегка широкими полями и аляповатым пером, заткнутым за темную ленту. Он нес полированную металлическую трость, выпятив грудь вперед, и задрав вверх подбородок. В целом он выглядел так, словно над его головой светилась надпись «лучше тебя», сделанная большими печатными буквами.
Он был слишком
Я уже видела такие, на немецком мальчике, когда была за границей. Хотя заболевание редко встречалось здесь в Штатах, эпидемия полиомиелита во всю сеяла хаос в Европе. Из-за гордости или собственной силы мужчина отказывался проявить хоть малейшую слабость и шел достаточно быстро, не замечая ограниченности своих возможностей. Марлоу приходилось периодически ускоряться, чтобы поспеть за ним.
— Не уверен, что вы понимаете, инспектор, — рычал комиссар Свифт. Его голос был глубоким и злым, — в моем городе, под моим носом! Вы хоть представляете, что со мной сделают мальчишки из компании Спейда, если я выдвину свою кандидатуру в разгар всего этого? Мне нужны подозреваемые, в камерах, и еще вчера...
Тирада приостановилась, когда Свифт неуклюже преодолел ступеньку перед входом, отбросив руку Марлоу, который инстинктивно потянулся помочь ему. Чувствуя себя немного виновато, я все же облегченно вздохнула, понимая, что у Джекаби куда больше времени, чем я предполагала. Комиссару предстояло преодолеть три лестничных пролета.
На этой мысли я выбралась из тепла собравшейся толпы и отправилась по морозным мощенным улочкам назад на Орг Лейн.
Глава 9
К тому времени, когда я нашла дорогу обратно к 926 Огр Лейн, солнце уже стояло в зените, а снег попрятался в уличных подворотнях. Я уверенно шагнула в сторону здания, которое отныне станет моим рабочим местом.
В полуденном солнце красный цвет входной двери казался еще насыщенней. Я была безмерно счастлива, обнаружив, что она, как и прежде, не заперта. Внутри практически исчезнувшую вонь вытеснил хрустящий морозный воздух, беспрепятственно проникающий в распахнутые окна. Я повесила шляпу и пальто на вешалку, отметив, что мой чемодан стоял там, где я его оставила и второй раз оглядела комнату. У стены с дверным проемом стояла видавшая виды скамья, которую, возможно, спасли от несчастной участи до конца своих дней стоять в приемной какого-нибудь доктора, но определенные признаки говорили за то, что, скорее всего, её просто украли из церкви. У противоположной стены стоял неиспользуемый письменный стол, на котором высились груды бумаг и пухлых папок. Справа от меня находились полки с книгами и экспонатами, и террариумом, на который я изо всех сил старалась не смотреть.
В дальнем конце комнаты на левой стене находился дверной проем в обрамлении двух картин. На одной полотне изображался рыцарь на коне, протыкающий копьем ящера размером со спаниеля. Как я поняла, это было изображение Святого Георгия, сразившего дракона. На другой было нарисовано бушующие море, по волнам которого деревянное суденышко тащила огромная оранжевая с золотом рыбина. Хотя эти картины были нарисованы в разных стилях и противоположной цветовой гамме, все равно создавалось впечатление, что они были взаимосвязаны. Как и все в доме их связывало какой-то неведомой силой, большей, чем эстетическая логика.