Джекаби

Риттер Уилльям

Кузнец расплавил обломки, превратив их в три уникальных камертона. В его голове не возникло вопроса, в каком тоне должен звучать каждый из них, металл пел ему с первого дыхания мехов. Когда он закончил, каждый из камертонов звучал так же, как один их колоколов

на колокольне.

Все же было что-то странное с этими камертонами. Каждый был словно чистой и концентрированной версией своей предыдущей реинкарнации и обладал ее эмоциональной силой.

Звучание самого низкого раньше использовали для сообщения о похоронах, теперь же его звук стал предвестником мрачной трагедии. Те, кто слышал его, не могли не расплакаться. Не такой мощный, как плачь банши, больше похожий на одну ноту из ее мелодии печали. И все же это ощущение охватывало каждого, кто слышал звон.

Второй камертон был выкован из среднего колокола, который добросовестно звонил каждый час почти шесть веков. Он был утешением горожан, маяком для тех, кто потерялся в тумане, спустившимся с холмов. Средний камертон дарил ощущение нормальности и покоя. Он проходил сквозь туман страха и смятений, обнадеживая любого, кто его слышал.

Последний камертон, самый высокий, был выкован из колокола, объявлявшего о самых радостных событиях: рождении детей, крестинах, свадьбах и прочих торжествах. Звучание этого камертона могло поднять настроение слушателей с одного звука. Пока оно длилось, с легкостью забывался гнет прошедшего дня, а ощущение счастья переполняло человека.

Эти три артефакта

сыграли свою маленькую роль в недавних печальных событиях, которые мой ассистент против моей воли окрестила, как "дело о немом крике". Во время нашего расследования я выбрал средний камертон для успокоения обреченного мистера Хендерсона. Это был осторожный и сознательный выбор. Если бы я позвонил в нижний, его отчаянье только бы усилилось. Высокий же свел бы его с ума, подтолкнув его разум к двум противоположным эмоциям. Появление этого бесценного предмета внесло существенную лепту в раскрытие тайны и поимке преступника.

Надеюсь, теперь вы сможете оценить значение полного набора этих камертонов в моей работе. Мисс Рук предположила, что письменное напоминание поможет ускорить возвращение вышеупомянутого среднего камертона, который все еще проходит как улика по закрытому делу».

Когда Джекаби закончил диктовать и вышел из комнаты, я написала второе письмо: «Пожалуйста, верните Джекаби его камертон. Он становится все невыносимее». Его я отправила утренней почтой.

А вечером прибыл курьер.

Джекаби был приятно удивлен результатом.

— Во всяком случае, хоть кто-то в этом участке обладает разумом, — заметил он. — Я беспокоился, что эти болваны не потрудятся даже прочитать его, но посмотрите.

Он передал мне записку, когда вытащил камертон из обертки. Дежурный офицер написал всего три слова. Я улыбнулась, прочитав это: «Я вас понимаю».