Джекаби

Риттер Уилльям

Остаток вечера мы с Дженни провели, перенося нешуточную коллекцию эклектичных предметов. Какие-то из них нашли пристанище среди зелени, другие же мы перенесли на еще более захламленный чердак. Дуглас проводил время, поедая хлебные крошки и крякая в неодобрение нашего выбора места для мебели. Джекаби занялся проверкой ставней и «поддержкой безопасности», окружив дом солью, рожью, святой водой и чесноком.

На другом конце города мистер Хендерсон — мужчина, который слышал немой крик банши — проводил вечер, умирая. Точнее, он провел за этим занятием очень небольшую часть вечера, в оставшееся время

он был мертв.

Глава 17

Утром я проснулась от грохота тарелок внизу. На мгновение я словно вернулась в родительский дом, в котором мама на кухне готовила завтрак. Я была в безопасности, и все было в порядке. Слабый запах чего-то горелого заставил меня открыть глаза, и мое дезориентированное сознание снова оказалось в странной, захламленной комнате за тысячи миль от дома. Несмотря на всю нашу с Дженни работу, кресла и старые столы, захваченные вычурными подсвечниками и деревянными масками, были расставлены по углам. Наших сил едва хватило разобрать коллекцию, расположившуюся на кровати. Но стоило мне закончить работу и забраться в постель, как я тут же провалилась в сон.

Я спала в белье, оставив мое унылое зеленое платье для прогулок проветриваться. Свет пробивался сквозь шторы. Я потерла сонные глаза и потянулась за платьем. Но оно исчезло. Чемодан стоял у кровати, там же, где я его оставила. Я поставила его на кровать. Застежка кликнула, открываясь и выпуская воздух.

Несколько нижних юбок и очень жесткий корсет спустя, я вышла в коридор в красном вечернем платье — подарке мамы на мой шестнадцатый день рождения. Узкий лиф сжимал грудь, пуговицы были слишком тугими, а высокий воротник плотно обнимал мое горло. Подол волочился по полу, и я чувствовала себя фарфоровой куклой со всеми этими слоями кружев вокруг моей шеи. Не говоря уже о нелепых пышных рукавах, которые так раздули мои плечи, что мешали боковому зрению. Несмотря на все эти слои, я чувствовала огромный бант на спине, подпрыгивающий при каждом шаге. Я подумала, не стоит ли вернуться в комнату и переодеться в грязные рабочие брюки, но отказалась от этой мысли. Я достаточно провела времени в них, чтобы знать, что удобнее от этого не станет.

Аккуратно спустившись по лестнице, я нашла дверь в лабораторию. Джекаби оказался внутри. Он перемешивал что-то в железной сковородке, стоящей на небольшой конфорке, и фальшиво напевал что-то под нос. Среди банок и бутылок, окружавших его, он нашел перечницу и добавил немного перца в сковородку. По столешнице были разбросаны яичные скорлупки и остатки овощей, тут и там припорошенные порошками разных цветов. Стоило мне зайти внутрь, как Джекаби обернулся, услышав скрип двери.

— А, доброе утро, мисс Рук. Омлет?

— Эм, пожалуй, немного. Спасибо, мистер Джекаби, — я отодвинула стул и неловко уселась, расправив под собой юбки. — Я полагаю, вы не видели мое другое платье, так ведь?

— Нет, но Дженни упоминала что-то о прачечной этим утром. Она удивительно хорошо справляется со стиркой... это особенно впечатляет, учитывая, что она может взаимодействовать только с собственными вещами. Уверен, она носит старую пару перчаток в качестве эксперимента. Было бы прекрасно, если бы она помнила о своем маленьком расстройстве и не торопилась помогать переставлять

мои вещи, но разве ее убедишь? Вы можете выглянуть и посмотреть, висит ли оно на улице.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Мое простое платье действительно висело на веревке для белья, а вмести с ним и мои чулки с носовым платком. Нижняя юбка сверкала белизной, а подол наконец-то утратил налет пыли и темный овал чайного пятна, оставленного вчера. И все же вещи оставались довольно сырыми. Вода с них стекала на траву. На улице было холодно, а потому мне сильно повезет, если они высохнут до захода солнца.

— Проклятье! — сказала я. — Я хотела сказать, как мило с ее стороны. Я должна быть благодарной.

Я развернулась, и подол платья зацепил ногу стоящего на подставке манекена, из-за чего тот полетел в сторону стеллажа с лабораторными склянками рядом с моим работодателем. Я потянулась, чтобы поймать его, но рефлексы Джекаби сработали быстрее. Он остановил манекен в шаге от дорогих мензурок и пипеток, затем вернул его на место и наконец-то взглянул на мое громоздкое красное платье.

— Что, во имя всего святого, на вас надето? — произнес он. — Я надеюсь, вы не намерены одеваться подобным образом, пока мы работаем.

Я сглотнула. Мои щеки горели, а атласный воротник, казалось, сильнее сжал горло.

— Это просто... — ответила я. — У меня остались только похожие на это вещи. И еще пара мальчишеских брюк, но я, конечно же, не могу разгуливать в них по городу.

— Кажется, вы и в этом едва можете ходить, — произнес Джекаби, возвращаясь к готовке. Он взял два одинаковых красных контейнера и обнюхал каждый. — Если вам нужна одежда, вам стоит обратиться за помощью к Дугласу.

— Дуглас носил женские вещи? — удивленно спросила я, поднимая бровь.

— Не то чтобы я был в курсе. Хотя я бы предпочел видеть его в платье, чем в перьях. Он ведет учет моих предыдущих расследований, а также занимается бухгалтерией. Я получил как-то груду женских вещей в качестве оплаты от одного клиента. Они принадлежали его покойной жене, если я правильно помню, а может его матери. Спросите Дугласа, уверен, он вспомнит. Как по-вашему, пахнет паприкой или порохом? — он поднес один из контейнеров мне под нос, и я осторожно вдохнула.

— Паприка? — предположила я, не имея ни малейшего представления, так ли это.

Джекаби кивнул и щедро посыпал ей содержимое сковородки. Сверх того он добавил немного содержимого из другого контейнера. Он отступил, закрыв лицо руками, когда порошок затрещал, буйствуя на жирной сковородке. Когда ничего так и не взорвалось, он выпрямился, вдыхая приятный аромат и улыбаясь.

Я же отправилась на поиски утки, чтобы разузнать о платьях.

Дуглас был мил, как все птицы, и в ответ на мой неопределенный вопрос подтолкнул меня к мшистому сундуку позади пруда. Я любезно его поблагодарила, и он улетел к своему насесту на маленьком острове. Я же открыла сундук и вытащила пыльное черное платье. Он выглядело так, что даже пуританская бабушка могла бы счесть его немного старомодным. Я все же приложила его к плечам. Покойная жена клиента — или, возможно, его мать — была по всей видимости крошечной и совершенно не обладала вкусом. У меня за спиной раздалось тихое хихиканье.