Джекаби
Шрифт:
— Вы сказали, что не видели никого в коридоре. И дверь была закрыта изнутри, когда вы вошли? — спросил он, обернувшись.
— Именно так, — подтвердил Чарли. — Я увидел открытое окно.
— И ничего не изменилось с вашего первого осмотра?
Чарли заглянул внутрь и сглотнул, кивая.
— Пятно увеличилось. Но в остальном, да, все так же.
— Ни о чем не забыл? — подсказал детективу инспектор Марлоу, не сводя глаз с Джекаби.
— О. Да, сэр. Конечно, сэр. Один предмет унесли в качестве улики, — Чарли скривился и указал на руку Хендерсона, скрюченную, но пустую.
Марлоу
— Мистер Джекаби, — произнес он, перекладывая сверток из одной руки в другую, — вы успели оглядеться. Ничем не хотите поделиться?
Джекаби перевел взгляд с Чарли на Марлоу, прежде чем ответить.
— Очевидно, мы столкнулись с тем же злодеем. В этот раз он торопился, но детали совпадают.
— И какие именно детали? — давил Марлоу. Его голос был спокойным, но взгляд напоминал хищника, смотрящего на полевую мышь. — Можно конкретней?
— Ну, самая очевидная — это рана в груди и изъятие крови. В обоих преступлениях определенно мотивом является не жажда наживы: возле окна на столе остались лежать довольно дорогие наручные часы, точно так же как не был тронут бумажник мистера Брегга. А еще он оставил нетронутым камертон, который мистер Хендерсон сжимал в руках, который, как я предполагаю, вы спрятали в свой носовой платок. Этот предмет очень ценен для меня, и мне бы хотелось вернуть его по окончанию расследования.
Марлоу приподнял бровь, но не сделал ни единого движения, чтобы вернуть сверток.
— Ваш, неужели? Что-нибудь еще?
— Я бы хотел добавить еще об остаточной сверхъестественной ауре, которая необычайно сильна и ясна в этой комнате, но мы с вами оба знаем, что вы непременно отмахнетесь от этих «бредней», так что я воздержусь от лишней траты времени, чтобы описать её.
— Ценю вашу сдержанность, — сухо сообщил Марлоу. — Но что вы скажете о крови? Вы были правы, последняя жертва была удивительно чистой, но вряд ли подобное можно сказать о Хендерсоне.
— Должно быть, вы уже заметили, что кровь размазана по телу? — поинтересовался Джекаби. — И след? — Лицо Марлоу было непроницаемым, и немного помолчав Джекаби продолжил: — Вот, вдоль туловища, и тянется немного в сторону софы. Оставшаяся кровь протекла, разбрызгалась или сбежала естественным образом, но эта, как вы видите, размазана. Кто-то вытер её, возможно обыкновенной тряпкой. На подлокотнике дивана остался кровавый след, который прерывается, очевидно, размазанной лужей, но потом возобновляется и ведет прямо к окну. Единственное, что можно предположить — преступник испачкал некий предмет в крови из раны, а потом ринулся бежать. Предположу, что след есть и на асфальте под окном. Если проследить по нему, то возможно он выведет нас...
— Не выведет, — прервал его Марлоу. — Я прошелся вдоль него с двумя своими лучшими детективами.
Джекаби на мгновение вновь взглянул на Чарли, и следующий свой вопрос адресовал ему:
— И вы все втроем его потеряли?
— Детектив Кейн не присутствовал при преследовании, — отрезал Марлоу. — Но да, капли крови обрываются на Уинстон Стрит. Я смог пройти по его следам еще несколько кварталов до Рынка, на затем след оборвался окончательно, —
Из чистого жеманства или по простой рассеянности Джекаби не обратил никакого внимания на поведение инспектора:
— Интересно. И почему он не присутствовал при преследовании?
Марлоу моргнул:
— Что?
— Детектив Кейн. Вообще-то он обнаружил тело. Есть какая-та причина, почему он не участвовал в поисках?
Марлоу бросил суровый взгляд на Чарли, который чуть отпрянул, как нашкодивший щенок.
— Младший детектив Кейн был занят.
— А, кажется, я понял. — Джекаби кивнул. — И как долго вы держите детектива в заключении?
— Я этого не говорил.
— Да, но подразумевали именно это. Вы не доверяете своему детективу, как, в общем, и мне. Уверен, что его вы допросили первым, что разумно. Скорее всего, вы сделали это, прежде чем удосужились пуститься по следу, что крайне неразумно. Ну и стоит ли удивляться, что след остыл? К тому же, будучи запертым в камере, прилагаешь больше усилий, чтобы привлечь внимание. И выпущен мистер Кейн, полагаю, был исключительно ради того, чтобы привести меня? — Было похоже, что эта мысль даже показалась ему забавной.
Инспектор Марлоу насупил брови, и у его глаз, на которые легла тень, появился угрожающий вид, который обычно бывает у громил в подворотнях в плохих районах. Но Джекаби продолжил, как ни в чем не бывало:
— Вы велели ему следить за нами, поэтому, он, разумеется, и смог позвать меня. И да, кажется, я узнал лейтенанта Дюпена, держащегося на расстояние, когда мы шли по Четвертой Улице. Из чего я заключаю: совершенно очевидно, что вызвали вы меня сюда не для профессиональной консультации, Инспектор. Я подумал, возможно, покопавшись в глубинах своего сознания, вы все-таки решили воспользоваться моими навыками, но мы оба знаем, что это не тот случай. Итак, вот он я, на месте преступления, под вашим пристальным надзором, в то время, как ваши люди имеют достаточно времени, чтобы обыскать мой дом. Может у вас есть желание задать мне какой-нибудь вопрос, прежде чем бросить меня в тюрьму?
— Думаю, это может подождать до тех пор, пока мы не окажемся в участке, — со стоном ответил Марлоу.
В дверном проеме неожиданно появились караульные, дежурившие в коридоре. Джекаби вышел так тихо, как это свойственно дилижансу, вытянув при этом руки, чтобы на них надели наручники.
— Что? — У меня голова шла кругом от столь неожиданного поворота событий. Это было каким-то безумием! — Мистер Джекаби... они что, могут вас арестовать? Вы же ничего не сделали! Инспектор, одумайтесь. Он ничего не сделал!
Марлоу аккуратно отвернул уголок носового платка, который держал в руках, обнажив металлический блеск камертона, окрашенного красным — и это могла быть только кровь. Он сделал вид, что размышляет над данным объектом в течение какого-то времени, пока Джекаби заковывали в наручники.
— Не стоит переживать, мисс Рук, — обратился он ко мне, заворачивая камертон обратно в тряпицу. — Он не останется один. Я ведь вас предупреждал, чтобы вы не позволили ему втянуть вас в его сумасшествия, не так ли?