Джекаби
Шрифт:
— Вы никуда, — категорично ответил Джекаби. — Что до меня, то я прослежу за письмом до написавшего его. Здесь на бумаге остались отчетливые следы сверхъестественного и без сомнений следы любопытного любимца нашей дамы. Письмо оставило следы своей ауры на всем пути до меня, их я и отслежу, если успею до того, как они исчезнут.
— Или, — произнесла я, повернув голову, чтобы взглянуть на заднюю сторону разорванного конверта в руке моего работодателя, — мы можем отправиться на Кембелл стрит в дом 1206.
Джекаби взглянул на обратный адрес, затем на меня.
— Думаю, ваши наблюдения могут дополнить мои,
Я задумалась на мгновение, прежде чем ответить:
— Я отказываюсь оценивать свои поступки с точки зрения других, — произнесла я. — Как кто-то сказал мне, другие люди часто ошибаются.
Его глаза заблестели на мгновение, но он поборол искушение.
— Нет, это для вашего же блага, мисс Рук. Вы останетесь здесь. Марлоу был прав. Эта работа не походит для впечатлительных юных особ.
— Не хочу лишать вас иллюзий, мистер Джекаби, — сказала я, но ущерб уже нанесен. Впечатление произведено. — Я больше не хочу ждать на пороге. Я хочу охотиться на великанов и пикси, и драконов. Я хочу встретить загадочных незнакомцев на перекрестках и повернуться против часовой стрелки при лунном свете. Я хочу послушать рыб, Джекаби. Просто подумайте об этом. Я уже переписываюсь с псом, которым, должна заметить, все больше увлекаюсь. А еще я в тайне надеюсь, что миссис Непоседа превратиться в палтуса, когда все закончится, и мне не придется идти на рынок... хотя если тролль Хатун дружит с полосатой кошкой, возможно, он не захочет есть рыбу, которая когда-то была котом.
Джекаби смотрел прямо на меня.
— Я уже вас испортил, так ведь?
— Похоже на то.
— И, полагаю, нет шансов это исправить?
— Ни единого.
— Что ж, тогда, возможно, это все же должно быть у вас, — Джекаби вытащил из кармана коричневый конверт и повертел его немного в руках. Он постукивал им по ладони, словно задумавшись на какое-то время, но все же отдал его мне. — Не подумайте ничего такого, — пробормотал он, — это просто безделушка.
Заинтригованная, я развернула конверт. Избавившись от бумаги, я улыбнулась. Это был блокнот с обложкой из гладкой черной, явно дорогой кожи. Обложка откидывалась вверх. Страницы были невероятно белыми, сверху у них крепился карандаш. Он удобно уместился в моей ладони и легко помещался в кармане. На задней обложке стояли инициалы «Э.Р.», а под ними изображена летящая птица — грач.
— Стандартные полицейские блокноты сделаны из простого картона, но вы, кажется, упомянули что-то о коже. Я заказал его в небольшом магазинчике на Маркет стрит. Ах да, и это еще, — Джекаби порылся в карманах и достал увеличительное стекло около пяти дюймов в диаметре с простой деревянной ручкой и протянул его мне. — У меня есть и другие, если это не подойдет. Так же, пока мы это обсуждаем, я подумал и решил, что вы вполне можете представляться детективом.
— Правда? — я засмеялась. — Я буду настоящим следователем,
— Определенно, нет, — сказал он, небрежно отмахиваясь. — Характер вашей работы останется прежним. Звания, как и внешний вид, не имеют никакого значения для меня. Но если это сделает вас счастливой, называйте себя, как пожелаете. Вы уронили несколько бумаг на пол. Вижу, вы над чем-то работали.
Я задумалась на мгновение и решила все-таки насладиться ею, как бы бессмысленно это не было.
— Спасибо, Джекаби.
— Всегда пожалуйста. Хорошо, что вы в моей команде, — из-под длинного шарфа на миг появилась улыбка. — Ну, и чего же мы тогда ждем? Берите свое пальто, мисс Рук. Нас ждут приключения!
Дополнительные материалы: История трех камертонов
Во время событий по «Делу о немом крике», один из предметов, принадлежащих моему работодателю, конфисковали как улику. После всего произошедшего, Джекаби пришел в негодование от отказа полиции вернуть его незамедлительно.
— Ошибка правосудия, — кричал он. — Как непрофессионально. Как бесчестно. Боюсь, я вынужден назвать это «надувательством»!
Через какое-то время я все же смогла убедить его, что, по всей видимости, это было лишь обычной бюрократической проволочкой, и что вежливое письмо с запросом вернуть этот предмет скорей всего поможет решить данную проблему. Ниже следует письмо, которое продиктовал мне Джекаби, с моей небольшой редактурой:
«Ко вниманию полицейского департамента Нью Фиддлехема: У вас мой средний камертон и я хотел бы получить его назад. Чтобы объяснить вам необходимость его срочного возвращения, я расскажу вам его удивительную историю.
Это была старая церковь. Она стояла в центре городка, как это часто бывало в те дни, и была сердцем маленького сообщества. Соседи встречались здесь на празднованиях, крестились дети, женились влюбленные и похоронные процессии проходили здесь же, в этой скромной церквушке. Сердцебиение маленького города озвучивали церковные колокола.
На колокольне висел не один, а три мастерски сделанных колокола. По особым случаям викарий звонил во все три и их звучание дополняло друг друга. Но чаще всего он звонил в какой-то один. Каждый колокол служил для определенной цели.
В 1861 году гражданская война потрясла страну. Мужчины и мальчишки под звон церковных колоколов были призваны воевать, а те, кто остался, из всех сил старались поддержать воевавших. В это время викарий чувствовал, что должен внести свою лепту, и отдал прекрасные колокола на переплавку под пушки и клинки.
В день, когда колокола сняли, викария сразил жар и жуткий звон в ушах. Церковные реликвии превратили в оружие, которое помогало братьям истреблять братьев. Это был и в правду страшный день. Когда жар ушел, викарий понял, что полностью потерял слух.
Тем временем солдат, отвечавший за их перевозку, поддался желанию сохранить хоть какую-то память об этих великолепных колоколах. Вопреки приказам и собственной разумности, он заметил, что маленькие кусочки каждого из них были отложены в сторону. Их он и привез обратно в свой город и передал знакомому ремесленнику, который мог перековать металл. Звонивший хотя бы раз колокол должен звонить, поэтому он попросил мужчину сделать что-нибудь, что могло бы как-то вернуть колоколам их голоса.