Дженнак неуязвимый

Ахманов Михаил Сергеевич

Во время Первого похода пресветлого Дженнака и тидама О’Каймора корабли достигли сначала Лизира, а затем Иберы. Второй поход тара Дженнака привел его в Бритайю, где светлый вождь высадился на берег и заложил Лондах. Было решено между Очагами Арсоланы, Одисса и кейтабским Морским Союзом, что кейтабцы возьмут себе Лизир, одиссарцы - Бритайю, арсоланцы же - Иберу, отданную в правление Чолле, дочери Че Чантара, а затем Джемину. Говорят, что Джемина Чолла понесла от светлого Дженнака, и хотя нет тому ни доказательств, ни свидетельств, бесспорно одно: был тар Джемин светлорожденным, прожил 132 года, и между ним и светлым Дженнаком всегда царило согласие. Вдвоем покорили они Ринату, и Джемин

взял Атали, Эллину и земли в Длинном море, а Дженнак - Франгер, область западных россайнов и Драконий полуостров. Завершились же эти деяния в год 1695 после Пришествия Оримби Мооль, когда, оставив многочисленное потомство, умер тар Джемин. Что до светлого Дженнака, то он, вероятно, тоже умер или погиб во время путешествий в дальние земли, так как более о нем не слышали. Но тела его не нашли, и где остался его прах никому не ведомо. Арсоланский манускрипт «Об устройстве мира», том пятый «История завоевания Риканны», 1722 год, Инкала.

Кто лежит под этим холмом?
– спросила Чени, и Дженнак ответил:

– Заренка, подруга Тэба-тенгрн. Моя жена.

Они помолчали, глядя на заросшую цветами могилу. Потом Чени промолвила:

– Ночью, во сне, ты иногда зовешь ее. И другую женщину...
– Она запнулась.
– Кажется, Вианну.

– Они возвращаются ко мне в видениях, - тихо произнес Дженнак.
– Приходят то одна, то другая, шепчут, предупреждают...

— О чем же, мой вождь?

– Например, о тебе. Явились шесть лет назад и шепнули, что есть у них земное воплощение, девушка Айчени, которую я должен непременно разыскать.

– Шепнули... А что было в том шепоте?
– Чени подняла на него вдруг заблестевшие глаза.

– Было сказано, что эта девушка, дочь арсоланского сагамора, расстелет для меня шелка любви и будет хранить мой очаг. Будет цвести и дарить мне счастье долгие годы. Заменит прежних моих любимых, исцелит от горечи потерь, будет со мной в горе и в радости. Так оно и случилось.

– Так и случилось...
– Голос Чени был словно лесное эхо.
– Знаешь, милый, когда исполнятся мои дни и я отправлюсь в Чак Мооль, я тоже буду приходить к тебе. В видениях, в снах... Те женщины меня научат, как это сделать.

Дженнак вздрогнул и побледнел. Неумолимо время, отнимающее близких, и думать о тех годах ему не хотелось.

– Не говори об этом, чакчан. Я надеюсь, что дни мои и твои исполнятся одновременно.

– Ты кинну...
– послышалось в ответ.

– Даже кинну не живет вечно.

Снова наступила тишина. Налетел ветер, зашелестела листва, и показалось Дженнаку, что слышит он шепот Вианны или, быть может, Заренки: кто шепнет тебе слова любви?., кто будет стеречь твой сон?., кто исцелит твои раны?..

– Ты их очень любил?
– спросила Чени.

– Всем сердцем. Но...

– Но?..

– Есть между ними разница, чакчан: с Вианной я прожил несколько месяцев, а с Заренкой - больше половины века. Я видел, как она стареет, видел, как угасает... Душа моя разрывалась от жалости.

– И ты?..

– Я старился вместе с ней. Это было нетрудно для владеющего магией кентиога. А когда она уснула под этим холмом, я сбросил личину Теба-тенгри и ушел отсюда. Отправился в скитания. Нет лучшего средства от горя, чем дальние дороги.

Стал накрапывать светлый летний дождь, и они укрылись под деревьями. Не хотелось Дженнаку покидать это место, и думал он о том, что по всей планете разбросаны могилы его родичей и близких, друзей и возлюбленных. Отец, и мать, и брат Джиллор лежат в Хайане, Джемин - в Сериди, иберской столице, Грхаб, наставник юности - под стенами Лондаха, Ирия Арноло и маленький Джен - в Ханае, О’Каймор - на кейтабском острове, Вианна - в крепости Фирата, а Заренка и их сыновья - здесь, у озера Байхол...

Длинный, длинный список! Верно сказано в Книге Тайн: не завидуйте кинну, ибо тяжела их участь, и долгая жизнь горька, словно земляной плод...

Чени запела Песню Дождя. То была песня без слов, одна из тех, какими полагалось славить щедрость Тайонела, дарившего влагу земле. Слышались в голосе чакчаи птичьи трели, и звон переполненного водами ручья, и шуршание барабанивших по листьям струй, и посвист ветра, и шум озерных воли. Так же пела Чолла на корабле «Тофал», плывущем к берегам еще неведомой Риканны... Триста лет прошло с тех пор, и Чолла давно уже спит в Сериди, рядом с сыном своим Джемином, а песни ее не забылись... Только поет их другая женщина...

Мелодия не мешала думать. И Джеииак, прислонившись к березе, прижавшись щекой к ее белой коре, смотрел на могилу, заросшую цветами, и вспоминал. Не о Заренкс были его мысли в этот миг, не о Тэбе-тенгри, не о хогане, сложенном им для любимой; думал он о путях, что привели его когда-то в этот дикий край, и вновь ощущал себя тем, кем был по праву рождения наследником одиссарского Дома, а после - сахемом Бритайи, увенчанным белыми перьями. Много лет прошло с тех пор - две, три, четыре человеческие жизни! Но помнил он ясно тот далекий век, помнил, какое славное и великое было время...

* * *

Век Завоеваний, 1586-1695 годы от Пришествия Оримби Моолъ

Да, время было славное и великое! Сидел Джсннак в Лондахе словно сокол в гнезде, озирая просторы Риканны. Земли ее тянулись от Океана Восхода до широкой реки под названием Днапр, от Драконьего полуострова до Иберы, Эллины и Аталн, и все это было его владением, будущим уделом сахема Бритайи и сына его, который подрастал в Сериди. Были у Дженнака корабли и воины, были люди, что верили в него, и твердая опора тоже была - брат Джиллор, владыка Дома Одисса, и мудрый Че Чантар, повелитель Арсоланы. А еще была слава, ибо знали все в Домах светлорожденных, в Ксйтабе и Рениге, в Сиркуле и Саграх Перешейка, что защитил Дженнак цоланское святилище, бился у Храма Вещих Камней с тасситами и не пустил их в святые пещеры. Знали не только о воинском подвиге - знали, и что боги к нему благосклонны, что открыли они новую Книгу Кинара, пятую по счету и доселе тайную, и что свершилось это его разумом и волей. И был Дженнак самым чтимым из вождей, ибо не только одарили его боги новым знанием, но и спасли Эйпонну от кровопролитных войн. Правда, в Очагах поговаривали всякое, и кое-кто считал, что не милость богов их спасла, а мудрость Че Чантара и отвага сахема Бритайи.

Сидел сахем в Лондахе, строил боевые корабли, собирал искусных воинов, посылал дозоры в море Чини и лазутчиков на материк, но не спешил с вторжением. У долгожителя времени много, а тень его такая длинная, что накрывает половину мира. Он может ждать - и ждал Дженнак, когда подрастет в Ибере соколенок, его сын от Чоллы. А когда достиг Джемин двадцатилетия и проявил себя владыкой, когда признали его князья Иберы, а мхази начали бояться его имени, тогда приплыл Дженнак в Сериди на сорока драммарах и отдал Джемину этот флот и войско. Произошло это в год 1583 от Пришествия, и, кроме Иберы, арсоланского владения, и Бритайи, удела Одисса, не имелось тогда в Риканне ни дорог и городов, ни книг и железных орудий, ни понятия об истинных богах; дикими были эти земли, и населяли их дикие народы. И заключили отец с сыном договор о совместной власти над Риканной и о том, как они ее возьмут и как устроят, куда пошлют отряды воинов, а куда - купцов, где поставят города, какие храмы возведут, какие проложат дороги и сколько людей из Эйпонны поселят в тех или иных краях. И с этим договором вернулся Дженнак к себе, велев Джемину ждать сигнала.