Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Кларк Сюзанна

— Джона Аскгласса, еще бы, — заметил Ласселлз. — Всегдашнее прибежище недалеких умов. Что бы ни случилось, во всем виноват Джон Аскгласс! Полагаю, мистер Норрелл, пришла пора написать еще одну ругательную статейку об этом джентльмене. Как мы назовем его на этот раз? Нехристианским? Неанглийским? Демоническим созданием? Где-то у меня завалялся список святых и архиепископов, придававших его анафеме. Я с ним быстро расправлюсь.

Мистер Норрелл выглядел озабоченным. Он беспокойно поглядывал на здание гостиницы.

— На вашем месте, — мягко заметил Чилдермас, — я бы выражался осмотрительнее. Вы на севере. В стране Джона Аскгласса. Города, деревни и аббатства построены здесь Джоном Аскглассом. Наши законы созданы им. Он живет в наших сердцах и в нашей речи. Летом на каждом пригорке расцветают сине-белые цветы. Мы называем их фартингами Джона. Если

летом идут дожди, а зимой наступает не по сезону теплая погода, старики говорят, что Джон Аскгласс снова влюбился и забросил дела [170] . А когда мы уверены в справедливости своих слов, то говорим, что слова наши так же верны, как надежно спрятаны камешки в кармане Джона Аскгласса.

170

В отличие от Южной Англии на севере к Джону Аскглассу не всегда относились с должным почтением. В подтверждение можно привести множество сказок и баллад, например, рассказ о Джоне Аскглассе и углежоге из Уллсвотера или история про ведьм и чародея. Разные версии этой истории (некоторые из них весьма фривольны) повествуют о том, как Аскгласс ради простой ведьмы из Корнуолла чуть не лишился сердца, королевства и магической силы.

Ласселлз рассмеялся.

— Я не собираюсь опровергать ваши деревенские присказки, мистер Чилдермас. Но одно дело болтать о давно минувших днях, переливая из пустого в порожнее, совсем другое — говорить о возвращении Короля, который считал самого Люцифера своим союзником и повелителем. Только безумцы могут хотеть возвращения Джона Аскгласса!

— Я северянин, мистер Ласселлз, — сказал Чилдермас. — Ничто не может порадовать меня так сильно, как весть о возвращении моего Короля. Всю жизнь я мечтал об этом.

Около полуночи они достигли аббатства Хартфью. Никаких признаков Стренджа. Ласселлз отправился в постель, а мистер Норрелл побродил по дому, проверяя крепость давних заклинаний.

На следующее утро за завтраком Ласселлз спросил:

— Интересно, были ли в прошлом поединки между волшебниками? Битвы между двумя колдунами?

Мистер Норрелл вздохнул.

— Трудно сказать. Ральф Стокси, кажется, победил двух или трех чародеев, в том числе одного весьма могущественного шотландского мага [171] . Екатерина Уинчестерская однажды вынуждена была применить магию, чтобы отправить одного юного колдуна в Гранаду. Она хотела изучать магическое искусство, а юноша хотел жениться на ней. В те времена Гранада казалась ей самым отдаленным местом в мире. Есть еще любопытная история об углежоге из Камберленда… [172]

171

Подобно Джону Аскглассу, чародей Асодель управлял собственным королевством — одним из островов на западе Шотландии, который впоследствии ушел под воду или, как утверждают некоторые, стал невидимым. Некоторые шотландские историки приводят чародея Асоделя в качестве иллюстрации превосходства шотландской магии над английской. Королевство Джона Аскгласса попало под власть Южной Англии, в то время как королевство шотландского чародея сохранило независимость, однако поскольку королевство Асоделя невидимо и недоступно, спорить о том бессмысленно.

172

В этой истории Джон Аскгласс проигрывает в магическом состязании простому углежогу из Уллсвотера. Сходство с прочими древними историями о правителе, посрамленном самым ничтожным из своих подданных, заставляет ученых сомневаться в ее подлинности.

— А бывало, что эти поединки заканчивались смертью одного из чародеев?

— Что? — мистер Норрелл вздрогнул. — Нет! Считается, что нет. Не знаю. Не думал об этом.

Ласселлз улыбнулся.

— И как это волшебники обходились без поединков? Если бы вы задумались, то наверняка нашли бы парочку заклинаний, способных убить другого волшебника. Все равно, что обычный поединок на шпагах или пистолетах. Никто не стал бы преследовать вас. Кроме того, друзья и слуги победителя всегда могли бы помочь ему спрятать концы в воду.

Мистер Норрелл промолчал.

Потом заметил:

— Вряд ли дойдет до этого. Ласселлз рассмеялся.

— Дорогой мистер Норрелл, а чем, по-вашему, все должно завершиться?

Как ни странно, несмотря на давнее знакомство с хозяином, Ласселлз впервые попал в аббатство Хартфью. В былые дни Дролайт частенько гостил в аббатстве, в то время как Ласселлз всегда находил предлог, чтобы отклонить приглашение. Даже временное пребывание в йоркширском загородном доме казалось ему пыткой. Ласселлз думал, что дом должен быть похож на своего хозяина — сухой, старомодный, погруженный в мрачное молчание. Воображение рисовало Ласселлзу заливаемую дождями ферму посреди ужасной вересковой пустоши. Поэтому он удивился, что дом совсем не похож на то страшное место, что рисовало его воображение. В нем не было ничего готического. Современный, богатый и удобный загородный дом, почтительные слуги, вовсе не похожие на неотесанных фермеров.

На самом деле здесь прислуживали те же самые люди, что и на Ганновер-сквер. Они вполне могли удовлетворить все прихоти лондонского гостя.

Однако любой дом, принадлежащий волшебнику, кажется обычным только на первый взгляд. Казалось, дом построили по такому запутанному плану, что обойти его, не потерявшись, просто невозможно. Тем же утром Лукас сказал Ласселлзу, что в доме не принято посещать библиотеку в одиночку — только в сопровождении хозяина или Чилдермаса. Это первое и главное правило дома, утверждал слуга.

Разумеется, Ласселлз решил, что подобное правило, переданное через слугу, к нему не относится. Он обследовал восточную часть дома и обнаружил обычный набор комнат — утреннюю гостиную, столовую, еще одну гостиную — но никаких признаков библиотеки. Ласселлз решил, что библиотека расположена в неисследованной западной части. Он тут же отправился туда, но неожиданно обнаружил себя в той же комнате, из которой недавно вышел. Решив, что повернул не туда, Ласселлз попытался еще раз. Теперь он очутился в буфетной. Маленькая, грязная, шмыгающая носом служанка вытерла нос тыльной стороной ладони, затем этой же рукой принялась начищать кастрюлю. Не важно, какое направление выбирал Ласселлз, все дороги вели или в утреннюю гостиную, или в буфетную. Вид маленькой грязнули начал уже порядком раздражать его, да и служанка, казалось, не испытывала особой радости при его появлении. В бесплодных попытках попасть в западное крыло дома Ласселлз провел все утро, но ему так и не пришло в голову, что дело тут вовсе не в особенностях йоркширской архитектуры.

Следующие три дня мистер Норрелл, как обычно, не выходил из библиотеки. При встречах с Ласселлзом он вынужден был выслушивать жалобы на Чилдермаса. Слуга не оставлял попыток выведать у Ласселлза, куда тот дел письмо Дролайта, и надоедал хозяину просьбами выяснить это при помощи магии. В конце концов мистер Норрелл решил избегать их обоих.

Кроме всего прочего, мистер Норрелл не хотел открывать этим двоим то, что давно его беспокоило. С тех пор, как они расстались со Стренджем, мистер Норрелл не прекращал попыток при помощи магии выяснить, чем занимается Стрендж, однако безуспешно. Как-то ночью, около четырех недель назад волшебник не мог уснуть. Он встал и снова попытался проникнуть туда, где находился сейчас Стрендж. На сей раз видение оказалось весьма расплывчатым, но Норрелл ясно увидел во тьме Стренджа — тот колдовал. Мистер Норрелл уже поздравлял себя с тем, что наконец-то преодолел защитные заклинания соперника, но внезапно понял, что видит самого себя, сидящего в собственной библиотеке. Он попытался еще раз. Он пробовал различные заклинания, называл Стренджа разными именами. Ничего не получалось. Мистер Норрелл вынужден был признать, что для английской магии теперь не существует разницы между ним и Стренджем.

Пришло письмо от лорда Ливерпуля с гневным описанием новых проявлений магической силы, которые никто не мог объяснить. В ответном письме мистер Норрелл пообещал свое содействие сразу после того, как победит Стренджа.

На третий вечер пребывания в аббатстве Хартфью мистер Норрелл, Ласселлз и Чилдермас собрались в гостиной. Ласселлз ел апельсин. Он снимал кожуру маленьким фруктовым ножом с зазубренным лезвием и жемчужным наконечником. Чилдермас раскладывал колоду на карточном столике. Вот уже два часа он продолжал свое гадание. Мистер Норрелл был так озабочен положением дел, что не возражал. Ласселлза, напротив, выводили из себя карточные забавы слуги. Он пребывал в твердой уверенности, что Чилдермас гадает на него. И в этом Ласселлз ничуть не ошибался.