Джонни Бахман возвращается домой
Шрифт:
Петя решительно показал рукой в сторону повозок.
И тогда Джонни осмелился.
— Петя! — крикнул он.
Петя остановился, затем направился к нему. На его лице застыло удивление.
— Эй, вы! — Джонни присел на корточки и стал тормошить за плечо пожилого эсэсовца, который лежал на животе. Он сделал это не очень вежливо, сам удивляясь собственной смелости.
Эсэсовец повернулся на спину и окинул Джонни взглядом с головы до ног.
— Вы меня, конечно, не узнаете?
— Нет,
— А я вас узнал!
Эсэсовец попытался улыбнуться, но его морщинистое лицо, казалось, уже не подчинялось ему.
— Вы — обершарфюрер! — громко выкрикнул Джонни, так что другие пленные услышали и обернулись в его сторону.
— Убирайся отсюда, парень! — шикнул тот на него.
— Но я хочу знать, что вы сделали с Густавом!
Обершарфюрер тронул за плечо своего приятеля:
— Ты знаешь какого-то Густава?
Тот не шевельнулся, лишь на мгновение приоткрыл глаза.
— Не имею ни малейшего понятия, — процедил он сквозь зубы.
— Не притворяйтесь!
К ним подошел молодой танкист.
— Что здесь происходит?
— Ничего особенного, — ответил шарфюрер. — Малыш спросил у нас, который сейчас час.
— Неправда! — возмутился Джонни так громко, что оба часовых на момент остановились и посмотрели в его сторону.
Вдруг шарфюрер незаметно пнул Джонни сапогом в ногу. Удар не был особенно сильным, но сделан был так быстро и незаметно, что даже Петя, который стоял рядом, ничего не понимая, кажется, не заметил его. Бледное и невыразительное лицо эсэсовца покрылось багровыми пятнами.
— Заткнись, парень, а то я прикокну тебя! — прошипел он.
— Кажется, малышу от вас что-то нужно? — полюбопытствовал танкист, подходя ближе.
— Этот парнишка, — пробурчал обершарфюрер, который уже сидел на земле, — немец, но собирается предать нас, своих земляков.
— Тогда уберите его.
Джонни испуганно вздрогнул. Сначала пинок сапогом, а теперь еще это! «Убить меня? Русские часовые не допустят этого. К тому же и Петя здесь. А возле кухни дядя Коля».
— Где Густав?! — крикнул он так громко, что его вопрос подхватило слабое эхо. — Что вы с ним сделали?
Часовые снова остановились. Один из них даже послал патрон в патронник автомата.
— Опомнись, парень, — злобно прошипел обершарфюрер, — не видишь разве, что все здесь против тебя?
Возмущение Джонни сменилось слезами. Он заметил, что большинство пленных бросали на него злые и презрительные взгляды и никто не собирался ему помочь. Тут Петя хлопнул его по плечу. Он хотел, видимо, узнать, в чем тут дело.
— Фашисты?
— Да, фашисты, два очень плохих фашиста!
Петя понимающе кивнул. Его глаза сузились. В этот момент Ганка позвала с фургона:
— Петя!
Оба паренька посмотрели на готовую
— Фашисты, — сказал ей Петя, усиленно жестикулируя, и указал на двух эсэсовцев.
Девушка обернулась к Джонни:
— Почему ты думаешь, что эти двое фашисты?
— Я знаю их, — ответил Джонни и всхлипнул, — Вчера они были в другой форме, в форме эсэсовцев…
Один из часовых незаметно приблизился и встал позади эсэсовцев.
Стоявшие вокруг пленные стали отводить взгляды. Танкист и кучерявый потихоньку вернулись на свои места.
Девушка резко ткнула эсэсовцев в спину прикладом своего карабина.
— Это правда, что он сказал? — спросила она.
Обершарфюрер даже не удостоил ее взглядом. Однако молодой шарфюрер не сдержался и пробурчал:
— Опять не так получилось!
— Значит, это правда?! — крикнула Ганка, и глаза ее вспыхнули недобрым огнем.
— Ну и что из того? — произнес обершарфюрер.
Девушка повернулась к часовому и заговорила с ним.
Тот свистнул и приказал обоим эсэсовцам встать.
— Есть у вас оружие? — спросила Ганка.
— Если перочинный нож — оружие, то да, — пробормотал обершарфюрер.
— Выверните ваши карманы!
Эсэсовцы посмотрели на часового и вытряхнули содержимое карманов на землю: помятую пачку из-под сигарет, спички и длинный перочинный ножик с несколькими лезвиями. Ножик Густава.
Джонни уставился на него, затем спросил:
— Что вы сделали с Густавом?
Пожилой эсэсовец прищурился:
— С Густавом? Нам надо было сразу же повесить и его и тебя тоже, ублюдок!
Часовой подтолкнул обоих эсэсовцев:
— Давай, давай! Шагай, там разберемся!
Эсэсовцы повернулись и нехотя поплелись.
— Жив ли Густав? — крикнул им вслед Джонни.
— Тебе это очень интересно знать, да? — бросил через плечо обершарфюрер. Он тронул своего приятеля за плечо и заметил: — Вчера мы допустили глупость!
19
«Хочешь здесь остаться?»
На последней повозке.
«На Берлин!»
Джонни стоял словно в оцепенении и смотрел вслед уходившим эсэсовцам. Жив ли Густав? Он посмотрел на пленных, как будто бы они могли ему ответить. Но они молчали.
Когда эсэсовцев увели, кто-то крикнул:
— Выше голову, ребята!
Ганка и Петя направились прямо через кусты к повозкам. Джонни нерешительно двинулся за ними.