Джонни Бахман возвращается домой
Шрифт:
Два года назад, нет, уже целых три года, мама сильно плакала, когда узнала, что отец пропал без вести где-то в России, зимой.
На следующий год не стало бабушки и дедушки. Дедушка болел. Еще с прошлой войны у него остался осколок в спине. Поэтому дедушка все время лежал в постели, а бабушка ухаживала за ним. Она не покидала его даже во время воздушных налетов. Когда дом разбомбило, они с мамой нашли под обломками часы. Они всегда висели на кухне. Маленькая стрелка остановилась на трех часах. Бомба разорвалась ровно в три часа ночи. Бабушка и дедушка, а также все, кто был тогда в подвале, погибли…
Как ни странно, часы еще оказались исправными.
Воздушные налеты объявлялись все чаще. Поэтому они с мамой почти не спускались в подвал под домом, а ходили в бомбоубежище на Силезском вокзале. Там могли разместиться не менее тысячи человек. Только до вокзала было немного далековато, более полкилометра. Когда сирены возвещали о воздушной тревоге, им нужно было бежать со всех ног, чтобы поспеть вовремя. Иногда сирены молчали, так как не было электротока. Тогда никто не знал, вражеские бомбардировщики находятся над городом или еще нет.
Однажды налет застал их днем прямо на улице. Они вбежали в один дом и спустились в подвал. Там было темно. Горела лишь одна свеча. Скоро Джонни различил там много людей. Едва за ними закрылась железная дверь, как началась бомбежка. Странное чувство испытывает человек, когда сидит в подвале и слышит, как на землю падает бомба. Она издает такой рев, будто совсем рядом мчится скорый поезд. И пол колеблется. И уши закладывает. На этот раз рев, колебания пола и давление на уши были беспрестанными. Свеча упала. Послышались крики. Одна женщина громко молилась. Что-то ударило Джонни в ногу. Это была детская коляска, которая покатилась по полу. И вдруг сразу стало светло. Но это не свет загорелся, нет: в стене появилась широкая трещина, и через нее можно было видеть яркое желтое пламя. Людей сбросило на пол. Сверху посыпались камни. Через трещину в стене пошел густой дым. Скоро все начали кашлять. На полу появилась вода: разорвало трубу, которая поднималась все выше. Мама рассказала потом, что они еще много часов лежали засыпанные в этом подвале. На следующий день их откопали. Джонни поместили в больницу, так как он сильно отравился дымом. Тогда мама сказала: «С тебя хватит, Джонни, ты должен уехать из Берлина, все равно куда».
Петя перевернулся на спину, сжал кулаки, вытянул руки вдоль туловища.
— Эй, — негромко позвал Джонни, — ты уже проснулся?
Петя приоткрыл глаза.
Джонни наклонился над ним и легонько тронул его за нос.
Петя сморщился. Вдруг он оттолкнул Джонни и засмеялся. Джонни бросился на него. Они обхватили друг друга руками, стали барахтаться, сопя и кряхтя. На этот раз Джонни оказался сильнее: три дня отдыха и хорошее питание придали ему силы. Однако он не воспользовался своим преимуществом. Каждый раз, когда он чувствовал, что одолевает Петю, он поддавался, позволяя пареньку перевернуть себя на спину.
— Хватит, — сказал наконец Джонни, совершенно запыхавшись.
Но Пете борьба, видимо, доставляла большое удовольствие.
— Хватит, я сдаюсь!
И еще раз покатились они от одного края повозки к другому.
— Послушай! — уговаривал Джонни. — Так мы можем опрокинуть еду!
Наконец Петя остановился.
Когда оба наелись и успокоились, Петя вылез наружу.
Джонни с любопытством последовал за ним. В нескольких шагах от повозки он увидел небольшую площадку, посыпанную светлым песком. На ней были поставлены маленькие домики, сделанные из
— Да это же настоящая деревня! — удивился Джонни, обходя площадку.
Петя молчал.
— Это все ты построил?
Петя кивнул.
— Как у тебя здорово получается!
Джонни вдруг захотелось расширить эту деревню.
— В деревне должна быть также главная улица, вымощенная камнями.
Он стал искать камушки, которыми можно было бы выложить одну из улиц.
Петя, который быстро заразился намерением Джонни, тоже стал собирать камушки в свою пилотку.
— А теперь сделаем пруд, а в пруд должен втекать ручей.
На окраине деревни Джонни провел ладонью по песку широкую дугу. Из маленьких щепок они соорудили два моста и несколько переходов. Здесь должны плавать пароходы. Джонни нашел кусок толстой коры, достал ножик Густава и стал вырезать маленький пароходик.
Пете, кажется, понравилось это изделие. Он долго рассматривал пароходик, а потом вдруг положил его себе в карман.
— Это же для нашей деревни! — запротестовал Джонни.
Однако Петя пароходик не отдал. Он достал из кармана гильзу патрона, которая вытерлась до такой степени, что блестела, как золотая, и протянул ее Джонни.
— Ты хочешь оставить себе пароход? Поменяться на это? — Джонни подбросил гильзу на ладони. — Можно было бы и не меняться. Я могу вырезать тебе еще десяток таких пароходиков. — Однако он все же положил гильзу в карман. — Сейчас мы проложим еще и железную дорогу.
Оба мальчугана с усердием принялись за работу, построили вокзал, несколько домов, в том числе ратушу, больницу, школу и даже пожарную каланчу. Деревня росла и расширялась все больше.
«Это будет город, настоящий город, каким его построит Густав, в котором всем детям будет хорошо, так как бургомистром его станет товарищ Ешке. И все люди заживут счастливо в своих домах. Мир будет всегда…» — вот какие мысли теснились в голове у Джонни.
Солнце село, и под деревьями становилось все темнее.
Вечером пришла Ганка. Некоторое время она молча смотрела на них обоих.
— Скажи, а где ты спишь? — спросила Ганка Джонни после ужина.
— На кухонной повозке дяди Коли.
— А там тебе удобно?
— Немного жестко, но ничего.
— Ты можешь спать и здесь, в повозке с сеном.
— Вместе с Петей?
— Да, но только чтобы тихо было. Я тоже сплю здесь.
Ночь они провели рядом, друг возле друга. Джонни и Петя лежали по краям, у боковых планок. Ганка улеглась между ними. Ее длинные волосы распустились и немного щекотали Джонни лицо. Но это было ему приятно. Тишину леса нарушал лишь слабый шум деревьев, раскачиваемых ветром, да мирное похрапывание лошадей.
— Петя уже спит? — спросил Джонни. Ганка ответила ему шепотом:
— Да, спит.
Джонни зарылся поглубже в сено. Он чувствовал тепло девушки, которая лежала неподвижно и спокойно дышала.
— Вы мне понравились, — тихо проговорил он.
— И ты спи!
— Ганка!
— Что еще?
— Петя спит, и он сегодня не плакал…
27
Неожиданные перемены.
Просьба товарища Ешке.