Джунгли. Том 3

Focsker

— Мы должны помочь богине, Наташа, мы должны… понимаешь? Если мы не поможем, твоя мечта, моё служение… мы предаем богов! — ворочаясь, пытаясь встать, кричит Света. — Пусти, я должна помочь богине!

— Она чёртов демон, а не бог! — в ответ кричит Наташа.

— Ложь! Ты лжёшь, тебя соблазнил Агтулх! Ты сама говорила, вспомни, сестра! — Кусая за плечо, за руки Наташу, кричит и бьётся в истерику Света.

— Это правда, я обманула тебя! Иначе мы бы все погибли; Бессмертная убила бы нас!

— Она никогда бы этого не сделала! Она бы не убила… — Света внезапно замерла; до неё наконец-то начали доходить слова подруги, и всё содеянное при помощи её силы, то, что она видела в местах, через которые проходила Бессмертная, начало сползаться в единую картину.

—

Ты меня обманула? — в трёх словах монахини собралась вся её душевная боль. Та, кому она служила, к каким зверствам теперь она причастна, — как ты могла… я ведь любила тебя. Верила, я думала, мы боремся с величайшим злом… — слёзы потекли по щекам Светы. — Я… я… я п… п… приказывала у… у… убивать невинных?

Рот Светы не мог закрыться после произнесения этих слов, ужас; в глазах её, полных слёз, широких, дрожали зрачки, сердце бешено стучало, будучи готовым вырваться из груди.

— Не-е-е-е-е-т! За что ты так со мной, что я тебе сделала, Наташа, почему ты не сказала раньше… — Пуще прежнего забилась в истерику Света, скинула с себя подругу и ладонями, кулачками своими, слабыми, стала бить ту… не по лицу, а по груди. Она стучала по ней, полная злости била, и в то же время контролировала силу, боясь причинить подруге непоправимые увечья. Её доверие, наивность; она всегда чувствовала и знала, с местными, которым они служат, что-то не так. Не могут добрые существа так жестоко обращаться с Джорджем, но Наташа говорила: «всё хорошо, так и должно быть». И она верила, она шла за ней и дошла до самых глубин ада, продав душу свою чудовищу, что убивало всех: стариков, детей, мужчин и женщин. Она присягнула самому Дьяволу, по просьбе подруги, и теперь не будет ей покоя, не в этой жизни, не в следующей…

— Убейте меня, — переведя взгляд на стоявшую рядом Гончью, просит Света. — Убейте, убиенных щадят, отпевают и балуют раем. Убейте, пожалуйста, может, я ещё не попаду в ад.

— Ты осознала, кому служишь? — удивившись реакции тёмной Ведьмы, спросила Гончья. Охотница поверила эмоциям монахини. Особенно тем, которые та проявила, когда узнала, как жестоко её обманывали.

— Дьяволу с ликом ребенка, — склонила голову Света.

— Хорошо. Тогда у тебя есть шанс искупить свои грехи, исправить содеянное тобой. Скажи, как победить Бессмертную, где её слабое место, и тогда Федерация простит твои злодеяния, позволит собственным трудом искупить содеянное, заботясь о тех, чьих матерей погубила твоя проклятая сила. — После слов о детях Света подняла взгляд на Гончью; слёзы её большим потоком, вместе с соплями, потекли по лицу. Дети были её самым слабым местом. — Или что, рыдая, собираешься отказаться от ответственности? Ты убила их родителей, теперь другие вынуждены их кормить, хочешь, чтобы я тебя убила? Легко. Но если ты хоть немного похожа на Агтулха, на тех, кто пришёл с небес, и действительно желаешь служить хорошему богу, то сохранишь себе жизнь и исправишь содеянное! Говори! В чём слабость Бессмертной?

— В посохе! — Утерев и размазав об рукав до самого локтя сопли, тут же, без лишних мыслей, воскликнула Света. — Посох Стража — это оружие, которым прошлый Страж, избранник Богини плодородия, мужчина, контролировал силу Бессмертной. Бессмертная не может существовать вдали от посоха, но из-за Стража и проклятия, лежащего на посохе, она также не могла покинуть здешние места.

— Не поняла, — выдала Гончья.

— Это сложно, но попытаюсь объяснить. — говорит Света. — Силой посоха, способной убить Бессмертную, может обладать только мужчина. Умирая, последний Страж гробницы наложил на посох жуткое проклятие, превращающее любую женщину в омерзительное, свирепое, безумное чудовище, лишая возможности плодиться и размножаться. Но это проклятие было против живых, обычных грабителей, безбожников, что из-за духовной слабости умирали от одного лишь прикосновения. Против Бессмертной, пытаясь запечатать её в этих местах, последний Страж наложил другое заклинание. В этом посохе заключалась сила жизни и контроля над смертью. Бессмертная не может жить вдали от посоха и взять его в

руки тоже не может. Прикосновение к нему её не убьёт сразу, но сильно ослабит. Ей всегда нужен рядом мужчина, самец, Страж, который будет нести посох туда, куда захочет сама Бессмертная. Именно моя сила, а также Джордж, отлично подходили ей для планов, потому она всегда требовала, чтобы мы находились рядом, чтобы успеть заполучить желаемый посох. Контролировать несущего и быть уверенной, что всё будет по её замыслу. Она владеет силой превращать волосы в смертельные лезвия, но не может контролировать всё и сразу, как если бы пользовалась отдельными прядями. Также у неё есть некие гипнотические способности, пусть и не такие сильные, как мои; она может влиять на других, рисовать галлюцинации в умах, отвлекать звуками и странным голосом. Но самая главная её сила — это Бессмертие! Она всегда регенерирует, всегда выживает, и думаю, даже последний Страж, властитель силы, сдерживавшей Бессмертную, не знал, как её убить. Потому и попытался запечатать её.

— Это она всё тебе рассказала? — спросила Гончья.

— Частично да, другую часть я получила случайно. У них с стариком Добрыней была договорённость о чём-то; они с Бессмертной очень долго разговаривали лично. Потом он присягнул Мертвому богу в обмен на возможность прожить подольше. Ну а я его некоторое время контролировала и могла взять под контроль в любое время; ну… вот как-то мне эти воспоминания, его мысли и передались. После разговора с Бессмертной он сам пошёл в вашу деревню, а вот женщины с ним… — Света уткнулась головой в песок и, вновь разрыдавшись, пропищала, — мне очень жаль, я не знала!

— Сам говоришь… — повторила слава той Гончья и оглянулась на медоедов. Те не умели хранить секреты и, потупив взгляды, отвернулись от Гончьей. Женщина поняла, что Рабнир что-то узнала и пыталась утаить от неё, защищая убитого Добрыню и его имя. — Всё, что сказала о старике, забудь. И вы тоже! — рявкнула на своих Гончья, и те послушно закивали. — Теперь подумаем, как нам поступить с Бессмертной.

— А что там думать?! — крикнула одна из медоедов. — Палку в жопу, как свинье на вертеле, потом связать покрепче, дождаться, когда она ослабнет и нести в деревню к Агтулху. Он точно ведь знает, как быть со всей этой потусторонней хернёй. И про посох он тоже знал!

Гончья вспомнила слова Агтулха: «Да насрать мне на посох!».

— Хм… враг оказался коварен. Агтулх и вправду уже знал, что демон не сможет использовать посох, однако даже Агтулх не всесилен. Ведь не смог понять, что у врага есть другие, служащие демонам самцы и самки, которых можно использовать! Да… точно. Агтулх гениален, силен, красив, но не всемогущ, как и эта бессмертная дрянь. Хорошо, так и поступим! Насадим её на вертель, свяжем, закуем в цепи и кинем к его ногам. Он точно придумает, как с ней поступить!

Самки с боевым ревом, скандируя имя Агтулха, подняли оружие и, с земли оторвав Наташу, Свету и Джордана, принялись их связывать. Джордана поставили первым, рядом для безопасности, вооружённые тесаками стали два медоеда, готовых в любой момент острейшим оружием обезглавить огромную проблему. Потом, с руками связанными, на всякий случай раздев, вели Наташу. Последней Ведьму, в рот той сунули кляп, закрыли глаза тряпкой, за спиной связали руки, к ним подвязали ноги. Одна из медоедов закинула ту себе на плечо. Позади никто не шёл, опасаясь магии, а вот по бокам внимательно следили за пальцами и руками Гончьи.

— Наташа, так тебя зовут? — обратилась к Плутовке Гончья, прежде чем они разделятся.

— Да, это я. — ответила женщина.

— Я обещала тебе защиту, Наташа, именем Агтулха клянусь, ты её получишь. Это дорогого стоит; не обесценивай мои слова, не предавай нас. Или клянусь именем Его, я буду гнаться за тобой до конца жизни в этом мире, и, после смерти — в следующем!

— П… поняла Света? — переадресовала подруге вопрос Наташа, и та, вроде как, кивнув головой одобрительно, промычала. — Всё будет х-хорошо, не беспокойся ты так, спасибо за заботу и пощаду! Эй, вы… давайте сваливать отсюда поскорее, пока эта тварь на нас не накинулась.