Единственная
Шрифт:
— Ты вообще теперь не играешь?
— Похоже, что с сегодняшнего дня меня исключат из команды, — мрачно сказал Лэнс и опять уставился на поле.
— Почему? — Слоун стала рядом с ним.
— А… длинная история.
— Я хороший слушатель, расскажи.
— Как-нибудь в другой раз, ладно?
Слоун долго не решалась возобновить разговор.
— Послушай, Лэнс, может, я чем-то смогу тебе помочь?
— Чем?
— Знаешь, я помогу тебе, а ты поможешь мне, идет?
Лэнс
— Лэнс, после того как я потеряла ребенка, у меня возникло сразу много проблем. Я даже хотела покончить с собой, казалось, что жить мне незачем. Врачи прописали мне барбитурат, — Слоун искоса посмотрела на Лэнса, но лицо его осталось спокойным. — Постепенно у меня возникла ежедневная тяга… зависимость от барбитурата и амфитамина. Раньше я… не употребляла. А сейчас, — Слоун набрала воздуха, как перед прыжком в воду, — я без таблеток, и здесь нет моего врача.
Лэнс слушал с сочувствием:
— Мне больно за тебя, Слоун… ну, за потерю ребенка. Но я не понял, чем могу помочь тебе теперь.
— Джордан как-то говорил мне, что ты невероятно страдал, когда тебя бросила жена, — Слоун замялась. — И он говорил, что ты что-то употреблял для снятия стресса…
Голубые глаза Лэнса сверкнули холодными, ледяными искрами.
— Что еще говорил тебе твой муж?
Слоун покачала головой.
— Больше ничего. Извини, если сказала что-то не так. Я только хотела спросить, не можешь ли ты мне помочь…
Лэнс прервал ее на полуслове:
— Очень жаль, Слоун, но ничем эдаким я помочь тебе не смогу.
В субботу, 27 февраля, в «Поло-клубе» должен был состояться большой прием, его устраивал каждый год профессиональный журнал «Поло».
На вечер приехали самые знаменитые игроки — пять из шести лучших в мире.
Был там и Томми, легендарный Томми Хичкок, который позировал скульптору Тому Холанду для бронзовой статуэтки переходящего мирового приза, что-то вроде Оскара для игроков в поло.
На званый вечер приехал Гонзало Перес, полновластный хозяин команды «Розги», по мнению профессионалов, лучший игрок года. В своей речи Перес особенно благодарил за помощь свою супругу и… лошадь. «Без них, — сказал аргентинец, держа статуэтку в руке, — мне бы никогда не добиться успеха». Специальное приглашение получил и знаменитый австралийский игрок Боб Скен, — и он горячо благодарил свою пятидесятилетнюю жену Элизабет, что вызвало бурю аплодисментов.
Знаменитостей было множество, всех не перечесть. Вечер проходил, как говорится, на очень высоком уровне.
За столом команды «Достойных» сидели Хильеры, Джордан со Слоун и Дасти с
Слоун без лекарств чувствовала себя плохо. С трудом удерживала дрожь в руках, каждый звук колоколом гудел у нее в голове. Она старалась вести себя непринужденно, но силы изменяли ей.
Единственное, чего она хотела в эти минуты, — уйти, как можно скорей уйти. Всю ночь ей тут не продержаться, это ясно.
— Слоун, ты хорошо себя чувствуешь? — участливо наклонилась к ней Дасти.
Шепот Дасти отозвался в голове гулким эхом.
— Все в порядке, я… я только должна на минуточку отлучиться.
— С тобой пойти?
— О нет, — поспешила возразить Слоун, — я справлюсь сама.
— Ты не очень хорошо выглядишь.
— Правда, мне что-то не по себе.
Джордан не мог не обратить внимания на ее состояние.
— Слоун, что-то случилось? — Он взял ее за руку.
— Почему ты думаешь, что непременно должно что-то случиться?
«Неужели не видно», — подумала Слоун.
— Нет, с тобой что-то происходит.
— Не волнуйся. Ты слишком близко к сердцу принимаешь всякие мелочи.
— Конечно, я ведь люблю тебя.
Слоун еле добралась до дамской комнаты, сердце готово было выскочить из груди. Слоун привалилась к стене, чтобы успокоить дыхание.
В сумочке лежал пузырек, в котором оставалось несколько таблеток барбитурата. Но Слоун так неловко открыла пузырек, что таблетки просыпались на пол.
Слоун взглянула на себя в зеркало — хуже не бывает. «Надо успокоиться, во что бы то ни стало. И выйти на свежий воздух».
Она постаралась проскользнуть к выходу так, чтобы Джордан не заметил ее. Холодный вечерний воздух не снял напряжения, но стало немного легче.
Вдруг услышала из темноты:
— Слоун?
Это был Лэнс. На нем были джинсы и спортивная рубашка — одежда явно не для званого вечера.
— Я ждал, что ты выйдешь рано или поздно. Это проявляется именно так, обязательно так.
— Что «это» и что «так»?
— Зависимость от таблеток, когда не можешь унять нервы и возникает ощущение, что тебе не хватает воздуха. Так?
Слоун кивнула.
Лэнс протянул ей маленький пакетик.
— Думаю, это поможет.
— Что здесь?
— Беннис. Не знаю, что принимала ты, но это — хорошее средство. Но, Слоун, никто не должен знать, что это ты получила от меня.
— Конечно.
— Даже Джордан Филлипс, обещаешь?
— Джордан — в первую очередь.