Ее сводные монстры

Блэк Дана

Останавливаю машину и еще несколько секунд барабаню пальцами по рулю, принимая решение. Потом открываю дверь и ступаю на бетонный разлинованный пол.

Николас тоже выходит, он выглядит, как человек, которому некуда девать деньги, на пальце нет обручального кольца, зато куча золотых печаток, на шее висит толстая золотая цепь.

Он вырядился в шубу. В брюках и распахнутой шубе на голое тело, и это в середине апреля - младший брат похож на экспрессивную, скандальную, капризную звезду.

Я

помню. Этот вызов. Николас кучу раз попадал в аварию, дрался так, что в больнице валялся с переломами, пил так, что таблоиды с ума сходили и неделями полоскали нашу фамилию.

Его подростковый бунт затянулся до двадцати пяти лет. А потом брат открыл свою студию, стал одеваться скромнее, вести себя тише, единственное из прошлого, что его увлекать продолжало - женщины.

А потом мама поставила семью перед фактом, что выходит замуж.

И появилась Алиса.

– Где она?
– никаких предисловий, брат идет на меня, его шаги в тяжелых ботинках гулким эхом разлетаются по пустой парковке.

– Я уже говорил, - смотрю на него и у меня дежавю, каких-то два месяца прошло, а младший из бизнесмена и семьянина превратился в прежнего бунтаря, с которым никто не мог справиться.
– Алиса со мной. У нас все нормально. Ты же сам разговаривал с Викой. Подружка подтвердила, Алиса сама в мою машину села, я ее силой не тащил.

Я не врал, я виделся с Ником, он сам отступил, не захотел возвращать жену.

– Так какого же черта ты приперся, - раздражение погасить и не пытаюсь.
– Николас, я не отдам, таскать ее туда-сюда. Купи другую игрушку.

– Игрушек у меня полно, - брат наваливается на капот моей машины, откуда-то из недр распахнутой шубы достает курительную трубку. Со мной другой человек разговаривает, я ни лица не узнаю, ни голоса.
– Моя жена в институте учится, - напоминает Ник. Усмехается.
– И, представь, звонят мне оттуда и спрашивают, - он передразнивает на фальцете, - Что же случилось с Алисой Рождественской, почему бедняжка уже два месяца пропускает пары, уж не заболела ли? Так вот, - брат вскидывает глаза, черные зрачки на всю радужку, он явно под чем-то.
– Это ты скажи, какого черта делаешь, Арон? Я жену отпустил, чтобы ты ее дома запер?

Не отвечаю, тоже курю.

Старший брат, который в будущем главой семьи станет - так себе титул. Быть первым, лучшим, быть уверенным, сильным, и на ошибку нет права.

Всем можно ошибаться, мне - нельзя.

Запрещено.

Табу.

Я не справился, Рождество, сауна, друзья, и невеста, которую привез сутенер.

Дед тогда мне, студенту, для которого потеря любви концом света казалась, такого леща отвесил, что перед глазами еще долго плясали цветные точки.

А дед сказал.

Выкинь

нахрен эту розовую дурь из головы и будь мужиком, Арон, ты не только за себя отвечаешь, но и за всю семью, с тобой никогда не должно было такого случиться, включай мозги и жилы рви, впахивай так, чтобы никто больше не смог тебя обыграть.

Так появился блестящий, лучший в городе адвокат. Тот самый у которого и стыд отсутствует, и мораль, и принципы.

Я лучший, я не проиграл ни одного дела.

А потом на пути появилась Алиса, и мой младший брат внаглую, нарушив правила, закончил игру.

– Если я ее выпущу - она уйдет, - говорю, помолчав.

Виснет пауза, Николас не отвечает, курит трубку, он понимает, о чем я, знает, я второй раз наступил на те же грабли, вторая ошибка - и снова из-за любви.

Я не могу сейчас принять поражение, что мне тогда останется?

– Но ты же не один ее любишь, - брат отталкивается от капота, шагает к своей машине, бросает не оборачиваясь, через плечо, - я забрал ее у тебя, а теперь ты у меня. Мы в расчете. Отпусти, Арон.

Он хлопает дверью.

Я захожу в тамбур.

Глава 83

Слушаю преподавателя и стараюсь на его словах сосредоточиться, но получается плохо.

Это, наверное, перенапряжение, я весь месяц, чтобы успеть наверстать материал к экзаменам с утра до вечера только про учебу и думаю.

Как время прошло незаметно до марта, в квартире Арона. Так и сейчас - несколько недель пролетели, за окном светит жаркое майское солнце. И у одногруппников все мысли про выходные.

А у меня про новости.

Даю себе обещание заглянуть в интернет на переменке и заставляю себя учиться.

– Ну и ну, - шепчет рядом Вика и сует телефон мне под нос.
– Читала?

– Нет, убери, - с раздражением отталкиваю ее руку.

Не хочу ничего знать, но спрятаться некуда, мою фамилию обсуждают все, и я против воли в курсе.

Известный адвокат Арон Рождественский опять отмазал преступников”, “Произвол в полиции: майора Виктора Рождественского отстранили от службы за превышение полномочий”…

Про Николаса и читать страшно, у него что ни день - то новый заскок.

А ведь у меня у самой…

– Не делай вид, что тебе неинтересно, - шепчет Вика и снова подсовывает мне сотовый.
– Знаешь, что они на этот раз сделали?

– Вик, отстань, - поднимаюсь и сбрасываю учебники в рюкзак.
– Мне нехорошо, - бормочу в ответ на удивленный взгляд препода и бочком протискиваюсь по рядам вниз.

Выскальзываю из аудитории и тороплюсь к туалету.

Я не соврала, меня, правда, мучает токсикоз.