Его искали, а он нашелся

Kadavra Avada

Он был силен, но понимал - этой пленнице он не сделает ничего, не поможет даже божественная сила, словно ее готовили прямо под него долгие годы, если не века. Может быть, так оно и было, кто же узнает теперь? Спрашивать извергов не хотелось, хотя бы из-за их любви наполнять любые слова ментальными эффектами и соблазнами. Ему кажется, что его глазницы скрипят, будто в них насыпали песка, когда он отворачивается в сторону, не в силах смотреть на результат кропотливого труда самых проклинаемых мастеров мироздания.

Если бы не стоящие за спиной храм и укрывшиеся там горожане, если бы не весь цвет клира, что

рассчитывает на его, Иерема, могущество в этом бою... Он бы наплевал на все, позвал бы силу Возмездия и попытался бы убить смотрящую прямо на него, - сквозь все преграды битвы смотрящую, - мразь, даже если бы это стало последним в его жизни деянием. Шансы победить человек имел, но только если бы изначально разменивал свою жизнь, свое бытие на чужое, но это был бы только шанс, тогда как у твари их все равно оставалось намного больше.

Он не мог оставить тех, кто пришел в храм за защитой.

Не мог бросить их.

Бурлит кровь и ненависть в его нутре, когда он видит довольную и понимающую улыбку твари, что успела и сумела его просчитать. Если бы только он задержался с использованием Вердикта, то под его прикрытием мог бы надеяться на победу в поединке. Без главного активируемого эффекта артефакт не терял силы, имея, чем ответить и добавить сверху на любой вражеский трюк, но против такой твари, против тройки его любимых марионеток, против целого воинства марионеток помельче... он мог только погибнуть, подарив заодно Вердикт врагу для дальнейшего осквернения.

Скрип зубов, на которых ощущается хруст попавшей в рот каменной крошки, а после короткая молитва, доносящая его слова и приказы до соратников, оставляя на них защиту храма и обязательство держать его столько, сколько будет возможно. Тварь не рискнет идти на прямой штурм, какая бы там ни была на нем защита и сколь бы ничтожным не казался распределяемый между клейменными урон. Потому что алтарь храма, потому что запасы боевых амулетов и артефакты последнего предела все еще есть. Нет, тварь потратит время, почти гарантированно раскатывая оборону с минимумом потерь, но потратит. А там, глядишь, поменяется обстановка или Дворец пришлет еще немного помощи.

Глупая надежда, ведь у Дворца своих проблем хватает, но все лучше, чем обреченность.

Сам Иерем, не в силах атаковать Старшего, взмывает в воздух, прямо в прыжке шепча еще одну молитву, одну строчку ее, самую первую строку Просьбы о Справедливости, которую каждый церковный служка, даже класса не получив, заучивает самой первой. Даже одна только первая строка первой из молитв в устах Первожреца может многое, но сейчас эти слова еще и активатор, запускающий Перст Наказания - второй из активируемых эффектов Вердикта.

На миг зависая в воздухе, рефлекторно развеивая атакующие его чары, с трудом уклоняясь от скоординированной атаки чар более опасных, Иерем ловит взглядом отчаянно спешащего разорвать дистанцию легендарного изверга, последнего из вышедшей против него троицы. Того, который в попытке сбежать, потерял единственный шанс спрятаться за спинами марионеток, подставить кого-то из них вместо себя - самый эффективный прием против Перста.

Небесной синевы копье, скорее даже не копье, а кол, только не деревянный, а из чистой энергии, настигает тварь несмотря на попытку блинка, поставленные душами планарные барьеры и эффект перекладывания

урона на сонм. Легендарная тварь, пусть и уже побитая Вердиктом, падает оземь, извиваясь в агонии, на глазах растворяясь в синеве, пока каждая из его коллекционных душ освобождалась вместе с его гибелью. Вспышкой такой знакомой, такой чужой, извращенной, оскверненной и преданной Синевы отвечает третья из кукол, снимая и забирая обратно эффект артефакта, но спасти союзника уже нельзя - слишком сильные повреждения.

Иерем взлетает выше, подымаясь под самый купол, туда, где его ждут еще две Легенды - пусть он не в силах сражаться с готовой убивать именно его тварью, но этих двоих он одолеть способен. Возможно, если он справится, то вернется помочь своему храму. Возможно, ему еще будет куда возвращаться.

Старый, пусть и выглядящий лишь на четвертый десяток лет, мужчина будто бы вновь почувствовал себя маленьким сорванцом, чью деревню сожгли людоловы, чью семью либо вырезали, либо угнали в рабство, которому оставалось только бежать, прятаться и сжимать зубы в бессильной ненависти, лелея мечту о том, чтобы когда-то настичь злодея и воздать ему за все совершенное. Как же давно он не испытывал этого бессилия, как же он его ненавидит.

Ненавидит, не в силах простить себе то, что он тогда остался жить.

Сражение перешло во внутренний двор Первохрама Гримментрея и только там, на камнях, пропитанных чудесами до последней пылинки, тварей удалось наконец-то притормозить. Они продолжали давить неотвратимым горным обвалом, снежной лавиной, селевым потоком, но теперь они продвигались куда медленнее. Джуниор Дрейк, гвардеец Его Величества, по праву занимающий место в личной Его гвардии, был, как и всякий гвардеец, превосходно подкован в тактике и стратегии, даже если служба его почти никогда не подразумевала командирских ролей. Потому-то он и видел, отчетливо читал исход этой битвы, очень печальный исход, про себя готовясь активировать амулеты Последнего Выдоха, чтобы не оставить тварям ни души, ни тела.

Голова гудела от регулярных попыток наложить какое-то внушение, - вроде бы один раз какая-то глубинная штука почти прошла, но артефакты вытащили, - поскольку в него, на самом острие обороны находящегося, непрерывно били все, кто мог и хотел. К счастью, перед тем, как отправить их телепортом прямиком из Дворца, всю гвардию обвешали амулетами и подобрали комплекты артефактов, идеально против извергов заточенные. В общем, Джуниор куда больше опасался боевых техник и когтей тварей, чем их излюбленного Порока, хотя и понимал, что его самоуверенность может оказаться роковой.

Щит в очередной раз содрогается от удара целой серии пурпурных шаров, пусть даже все они летели не в него, - с его-то бронированием, - а в стоящих далеко позади бенефиков. Чары щита перехватывают направление атаки даже без непосредственного участия гвардейца, позволяя тому сосредотачивать силы на атаке. Удар пламенного клинка, прорастающего прямо из руки удивительно уродливой дьяволицы, скользит вдоль зачарованной стали, а тварь хохочет и страстно стонет, когда роковой удар отсекает ей уже вторую конечность, заодно подставляя под удар сразу двух магов. Лед и ветер давят мерзость, вынуждая отступить, применяя блинк, но Джуниор вновь использует удержание позиции, роняя противницу на каменный пол ударом щита.