Его Искушение
Шрифт:
Выхожу и проверяю телефон, чтобы приложение исправно в режиме онлайн показывало моего спящего малыша.
Я, кажется, из тех чокнутых мамочек, которые всегда должны быть рядом. Мне бы раздеться и лечь в кровать рядом с сыном, но не могу, гроза навевает воспоминания.
Сегодня мне особенно не по себе.
Спускаюсь вниз. Двигаюсь тихо. Легкий шелковый халат поверх ночнушки не греет, а сегодня мне особенно холодно. Жить в доме Ивана становится все сложнее, и я уже
Мысли бегут, скачут. Я уверяю себя, что пройдет время и все наладится.
Я выстрою свою жизнь.
Она уже наполнена заботами о малыше, и я раздумываю о будущем благотворительном фонде, о программах, которые в скором времени собираюсь проводить.
Работать, занимать себя, не думать. Вот мои установки на жизнь, но пока только сын. Только Димитрий.
Раны затянутся, однажды…
Мечтать, надеяться на лучшее. Это все, что мне осталось.
Я прихожу к его кабинету, к его вотчине. Из всего дома именно здесь очень сильно все напоминает об Иване, может, потому, что здесь все осталось по-прежнему. Так же, как если бы он сейчас был жив и работал там…
Стоит войти в огромное пространство кабинета и закрыть за собой дверь, как я застываю. Меня парализует. Неверие оглушает. Открываю рот и дышу, заставляю себя втягивать воздух и с силой выталкивать его из легких.
В комнате горит камин. Пламя беснуется и царит полутьма, приятно пахнет поленьями и слышен треск, пока высокий мужчина длинным штырем, как саблей, ворошит огненное нутро камина.
Кажется, что он мне этим раскаленным куском железа по груди проходится. Вспарывает раны, которые не заживают. Смаргиваю слезы, которые мешают видеть.
Я, наверное, с ума схожу. Зрение точно подводит. Даже обоняние.
Потому что сейчас я четко чувствую его запах. Вереск и арктический лед, припорошенный запахом хвои в камине. Аромат моего мужчины.
Я тяну носом воздух, вдыхаю этот чистейший дурман и сердце у меня в груди отбивает хаотичный ритм. Я изучаю могучую фигуру в длинном черном кожаном плаще, по которому все еще стекают дождевые капли.
Как и в первый раз, когда он вошел в мою жизнь, погода за окном сходила с ума, бушевала и билась в агонии и судорогах.
Так же, как и я под ним. Позже.
Прищуриваюсь, пытаясь разглядеть мужчину в мельчайших деталях, но тени от огня играют со мной, отбрасывают блики, высвечивая силуэт знакомого до боли незнакомца…
Делаю несколько шагов, но колени слабеют, и я вскидываю руку, цепляюсь за кресло, чтобы не упасть.
Реагирует, наконец, чуть поворачивает голову и открывает моему затуманенному взору вырезанный резкий профиль, по которому блики пламени ходят, придавая внешности демоническую загадочность.
А я все вглядываюсь до рези в глазах в эти резкие рубленые черты…
И
Замирает, стоя боком ко мне. В этом длинном кожаном плаще. Чудится, что сам мрак сконцентрировался в огромной исполинской мощи мужчины, у которого тьма вместо крови по венам течет.
С ума схожу и демонов вижу…
— Не может быть. Это невозможно…
Всхлипом срывается с губ спустя долгое мгновение.
Всматриваюсь в линии, жажду, чтобы развернулся, чтобы я смогла видеть такие родные дикие черты, знакомый прищур светлых глаз, в которых изморозь голубоватых льдин отражается неведомым узором.
Сжимаюсь вся. Замираю в шаге от обморока.
И заветное имя тихо падает с губ:
— Иван…
Слезы градом катятся по щекам, текут по подбородку и шее, не знала, что их у меня осталось так много.
— Ваня… — тихим глухим шелестом.
Но он словно не слышит, будто замер где-то между мирами. Мертвецы ведь не возвращаются, только демоны.
И он пришел, как и обещал, чтобы проститься…
Едва заставляю себя сделать пол шажочка к огню, который обрисовывает могучий силуэт…
Когда-то я бы начала шептать молитвы от страха, от одного вида жутчайшего монстра, явившегося из иного мира, но… сейчас я просто молчу, впитывая в себя образ, ощущая его мощь, которой напитывается пространство вокруг меня.
Он сейчас похож на глыбу, застывшую у огня.
Щупальца страха опутывают нутро, но я как ненормальная тянусь к призраку и шепчу непослушными губами:
— Ваня… Ванечка…
Оборачивается, наконец, резко, стремительно. Словно очнувшись, а я…
Я…
Нет меня больше…
Лечу и разбиваюсь вдребезги, падаю в голубые айсберги, которые обжигают сильнее огненной магмы…
– Это не можешь быть ты… Нет… нет… Я сплю…
Шепчу, пока исполин медленно ступает в мою сторону, затапливает своей звериной энергетикой все пространство вокруг меня.
— Нет!
Кричу во все горло и срываюсь с места, лечу к дверям, чтобы убежать, чтобы выбросить из груди боль, которая выламывает, пробивает кости и полощет бритвой по сухожилиям, изламывая нутро ядом понимания, что живой…
Живой!
А я сейчас умираю.
Большие, сильные руки ловят меня и рывком прижимают спиной к литой груди.
Запах вереска и дождя сразу же добивает, обрушившись пониманием.
Он. Это… Он… Реальный.
Брыкаюсь как сумасшедшая, царапаюсь и кричу.
— Отпусти! Отпусти! Подонок! Как! Как ты мог?!
Плачу. Истерика накатывает, а он все держит на весу, оторвав мои ноги от пола, зарывшись лицом в мои спутавшиеся волосы, проводит по коже шеи носом и со свистом тянет воздух.