Его Медвежество и прочие неприятности
Шрифт:
Без маленькой лэрди комната мерещилась пустой. Тихой и заброшенной, как проклятое кладбище, на которое не заглядывают ни люди, ни звери. Еда перед ним не имела вкуса, а медовый отвар скатывался по языку горечью. Минуя горло и желудок, проникал сразу в кровь, и холодной мутью студил душу, обгладывая сердце черными иглами зубов.
«…медведь – самое ловкое создание, когда хочет этого. А ещё он благороден итак силен, что дух захватывает…»
Каждый звук нежного голоса звенел острой сталью и разил так же безжалостно. Кромсал на куски, швыряя в агонию сердечной муки. И если Георг ранил его, заставив сомневаться, то она – убила. Играючи толкнула
Он ушел, когда его жене требовалась помощь. Отвернулся от нее, обличив выдуманными мерзостями, и не просто ушел, а решил вдруг посетить Грэй! И это терзало так же сильно, как и собственная поспешность суждений. Почему так? Ведь не звучало никаких обещаний или тем паче клятв. Мужчина мог купить содержанку когда угодно – в этом не было ничего странного. Да что там! Сама Церковь осторожно нарекала это «заботой» о жене, что не мешало, впрочем, осуждать торговлю телом. Его отец селил любовниц в замке в качестве прислуги. Георг менял фавориток, как перчатки, и по-доброму смеялся с его лености в этом вопросе… Но Бьерн отмахивался – одна содержанка сменяла другую, только если хотела сама или слишком приедалась. Он давно запретил себе чувствовать больше, чем уважение, и вот теперь запреты обратились пеплом. Когда это случилось?
У него были красивые женщины. Были умные. Были красивые и умные. Так чем Аллелия лучше их всех? Мучительные размышления и ополовиненная бутыль гротса дали ответ на этот вопрос, и пугающе-прекрасное знание обрело форму - маленькая лэрди похожа на него.
Своим поведением дразня общество, она не боялась подставить под удар репутацию. Не тряслась над мнением большинства, поступая согласно велению своего сердечка, и храбро разгуливала по тонкой грани нравственности и приличий. Поступки Аллелии были восхитительно и живыми, а еще так похожи на его собственные.
Но вместо того, чтобы разуть глаза и скорее забрать дарованное Творцом чудо, оберегая и бережно лелея, он вдруг поверил в выдуманные им же грехи. Сбежал, а потом лгал. Лгал! Уподобляясь тем, кого презирал всем сердцем. Как повернулся язык? Как можно было, глядя в честные глаза жены предлагать ей отвратительную ложь? Но и сказать правду… Нет, это невозможно! Безответный и непонятный ему страх, что стоит открыть рот – и взгляд жены навсегда измениться, мучал все сильнее. Она не поверит ему так же, как он не поверил ей.
Понурив голову, Вихрь тяжело ступал по мостовой. Умное животное – он всегда чувствовал своего хозяина. Пришпорить бы лоснящийся бок, быстрой ездой разгоняя давящие мысли, но это не поможет. Как не поможет тяжелая работа. Мысли острыми камнями ворочались в голове, и он стискивал поводья до белевших костяшек, мучительно выискивая несуществующее оправдание собственной беспросветной тупости. А еще решение – как поступать дальше.
***
«Моя лэрди, дела на стройке требуют немедленного вмешательства. Вынужден спешно отбыть по делам, надеюсь, они не отнимут много времени. Если Ваше желание заниматься хозяйством еще не изжило себя – казначею дан прямой приказ способствовать в этом. Замок в Вашем распоряжении, кроме оружейной, хранилища и кабинета, остальные комнаты можете посещать беспрепятственно. Всегда Ваш, лэрд Бьерн де Нотберг»
Она изучила эти строчки до последней буквы. Размашистый почерк – такому тесно в границах пергамента. А внизу голографическая наклейка: в радужных разводах мерцали похожие на мечи предметы. Все же этот мир когда-то знал технологию… Однако
Ей давали карт-бланш на трату финансов. В определенном направлении, конечно, и тем не менее… Но кроме того, не пробыв в замке и суток, лэрд сбежал настройку, пропуская начало благостных дней. Вот это настораживало и злило больше всего. Дорис тут же озвучила ворох сплетен: рабочие дошли до трудного участка, и требовалось непосредственное присутствие лэрда, чтобы согласовать все нюансы. И, это она видела лично, Бьерн даже вернулся вечером, но не потребовал жену для исполнения супружеского долга. Вместо этого до глубокой ночи решал с казначеем финансовые вопросы.
Тем не менее ревность опять скалила зубы. Наученная горьким опытом Валерия знала, насколько изобретательными могут быть мужчины в вопросах измен, но, с другой стороны, лэрду и скрываться от нее нет никакой нужды. Зачем? Любовь завоевать?
Валерия мрачно усмехнулась, откладывая письмо в сторону. Рядом лежала недоделанная хозяйственная смета. Не было желания! А вот упасть лицом в подушку и пролежать так несколько дней…
Валерия встряхнулась. Да что это с ней? То задумчиво таращится в окно, придумывая сотню колких шпилек, то репетирует перед зеркалом холодную отстранённость, с которой встретит лэрда, то блуждает по замку приведением, надеясь, что когда он приедет, все вновь станет как прежде. Ответ обжигающей искоркой маячил прямо перед носом, но принять его было страшнее, чем прыгнуть в пропасть без дна.
– Моя госпожа, - голосок Мари звучал тихо и понимающе, - может, Вы желаете развеяться прогулкой?
После поездки в Лэнтан девушка прочно обосновалась рядом. Дорис, конечно, ревновала, но почему-то особых претензий не высказывала. Вот и сейчас бросила косой взгляд, но отгонять «конкурентку» не стала.
– Пойдем, - вздохнула Валерия. Все равно смета продвигалась туго. А так, может, хоть в голове посветлеет, и погода такая хорошая… В сад, что ли, заглянуть?
Но до сада они не дошли. Арка с орнаментом на первом этаже опять привлекла внимание. Купальня… За время своего пребывания тут Валерия ни разу не использовала по назначению эту комнату – не было разрешения. А вот теперь – есть.
– Мари, я бы хотела искупаться сегодня.
Пусть Его Медвежество и дальше играет в самого занятого лэрда на свете. А она будет плавать! И вообще – ей даже лучше! Благостные дни пройдут впустую, и шанс забеременеть значительно снизится.
– Как пожелаете, госпожа.
– В купальне.
Девушка чуть замялась, но затем очень торопливо кивнула.
– Разумеется, госпожа, разумеется… Я помню приказ лэрда.
***
Блики свечей бросали дрожащие тени на барельеф, отчего казалось, что мраморные волны движутся, а русалки - точнее, существа, похожие на русалок - дышат и живут.
Валерия могла бы плавать уже минут десять, а может больше, но все продолжала ходить от одной стены до другой, любуясь тонкой резьбой и рассматривая безделушки на немногочисленных полках. В основном статуэтки разных мифических существ. Какие-то были ей знакомы по книгам, других она видела впервые.
Отдельно, в самом углу, ютилось зеркало и столик с различными гигиеническими принадлежностями. Щетки на длинных ручках, которые тут использовали вместо мочалок, стопка полотенец из темной ткани, камни типа пемзы разных форм, лопаточки для чистки ушей – с ними Валерия уже познакомилась, а еще гребни, бритва и шарнирные ножницы.