Его Медвежество и прочие неприятности
Шрифт:
Но доверчивая улыбка лишь сильнее подстегнула чувство вины и тревоги. Нет, нельзя чтобы она узнала… Аккуратно освободив девушку от себя, Бьерн уложил ее рядом, обнимая и прижимая к груди.
– Вы можете отомстить мне, мой лэрд, - пробормотала, устраиваясь на его плече, - Вы похожи на Мишку, а я…
– На мышку.
– Нет! Фу…
– Боюсь представить, с чем связано это «фу».
Маленькая лэрди улыбалась – он чувствовал. Бьерн прикрыл глаза, погружаясь в собственные ощущения. Ал-ле-ли-я… Хрупкая и отважная, прекрасная, но отнюдь не внешностью – ведь не дрогнуло же сердце, когда красивая кукла с
– Лери, - повторил, пробуя звучание на вкус. Идеально, как и вся она.
Тонкие пальцы скользнули в ладонь, переплетаясь с его.
– Мне нравится… Очень.
Бьерн пошарил рукой, подтягивая сбитое покрывало. Заря уже красила окна мягким золотом, но несколько часов для сна у них есть – ночь была долгой и жаркой. Он не давал девушке сомкнуть глаз, жадно испытывая ее чувственность снова и снова. И мог бы наблюдать бесконечно, как соединяется их плоть, и маленькая лэрди теряет голову в преддверии удовольствия. И если бы не обязанности…
Он не хотел никуда ехать. Не сейчас, когда Лери уже вся его. Пальцы ласкали нежную кожу и золотой шелк волос. Он сам расплетал их, но смутно помнил, как закончил. Лери вдруг оказалась под ним, постанывая и двигаясь навстречу судорожным толчкам.
И, может, он бы чувствовал себя счастливым, но тревога изводила, как изводит крохотный камушек в сапоге, и Бьерн не мог от нее избавиться.
***
«Ещё, Лери, хочу тебя еще… - жаркий шепот тянется вдоль позвоночника новой волной желания. Она больше не может, но широкие ладони скользят по коже, настойчиво убеждая в обратном, - «давай, вот так… сзади…».
Смена позиции прошла быстро – в его руках она ничего не весила. Бьерн легко поднимал ее на согнутом локте, пряча смущение от восторженных восклицаний за неловким «Ты просто очень маленькая».
«Расставь ножки шире… О, Творе-е-ец, насквозь мокрая…» - самый настоящий визуал, он любил наблюдать и заводился от крохотных мелочей, будь тот соскользнувшая с плеча бретелька пеньюара или ненавязчиво продемонстрированная ложбинка между грудей. И плевать, что декольте почти все скрывало. А уж когда на теле не оставалось одежды…
– Благородная лэрди, нам стоит сделать перерыв, Вы устали.
Скрипучий голос казначея вернул на грешную землю.
«Ты просто глупая женщина и твое место не за счетной книгой, а в постели лэрда. Иди же к себе в комнату дожидаться господина, и пусть он тебя выдерет ещё раз, если не хватило ночного рандеву» - перевела для себя Валерия.
После того, как Бьёрн объявил, что она вольна участвовать в финансовых вопросах замка, если этого пожелает, отношения с Маркусом натянулись до треска. Казначей так ядовито шипел «благородная лэрди», что будь Валерия чуть впечатлительнее, отравилась бы непременно. И его абсолютно не впечатлили несколько предложений, способных сэкономить пару-другую сотен золотых для строительства.
– Пожалуй ты прав. На сегодня закончим, - Валерия поднялась из-за стола.
Она действительно устала. А если быть честной – чувствовала усталость постоянно.
То, что делал с ней Бьерн, и сколько
«Я сегодня совершенный зверь… Лери, останови… не могу сам… не могу…» - стонал под судорожные толчки, но разве возможно произнести «хватит»? Да, он был зверем. Жадным до ласки, и отчаянно тоскующим по нежности. Таким диким сначала, и убийственно осторожным - потом. Ее грудь была облюбована и распробована, а на теле не осталось ни одного неотмеченного поцелуем уголочка. Бьёрн как будто заново открывал для себя ее тело. С тщанием дотошного исследователя подмечал и запоминал любую реакцию, чтобы потом безжалостно использовать в своих целях.
«Прости, буду аккуратнее тут…» - легонечко целовал и дул на темный синяк. Кожа внутренней поверхности бедра оказалась слишком чувствительной к страстным поцелуям.
«Тебе нравится, - довольно урчал, впервые доведя ее пальцами до яркой вспышки оргазма, - мне тоже - ты очень вкусная, - медленно слизывал прозрачный сок, удерживая ее взгляд, - такая сладкая… - целовал, осторожно наполняя ещё сжимавшееся от удовольствия лоно.
Это походило на какое-то эротическое безумие. Валерии казалось, что подобное возможно только в книгах, и даже самое яркое пятно в личной жизни – первая любовь – не казалась ей такой уж любовью. Она хотела все, что делал с ней Бьерн. Принимала его страсть с радостью, удивляясь беспокойству в янтарных глазах, когда он вдруг весь замирал, пристально вглядываясь в ее лицо.
«Не хочу сделать больно… Ты слишком маленькая» .
Конечно, он делал больно. Но эта была самая сладкая боль на свете, когда в начале их близости все внутри подстраивалось под крупного мужчину. Валерия ждала ее, а еще сама без стеснения изучала своего мужа.
«Ты боишься щекотки?! – изумлению не было предела. Огромный и каменный на вид мужчина чуть не сбросил ее с себя, стоило пальцам очутиться ближе к подмышкам. Бьёрн мило ворчал о допустимых слабостях, но воспользоваться своим открытием Валерия больше не пыталась.
«Какой нетерпеливый Мишка…» - шептала, обдавая напряжённый ствол горячим дыханием. Бьёрн сходил с ума по оральным ласкам. Валерия была совершенной неумехой, да и размер такой огромный… но под ее губами муж взрывался потрясающе быстро. А потом отыгрывался, уже зная, что она может кончить несколько раз, сидя лицом к лицу.
«Большие лапки…» - восторгалась, складывая их ладони вместе. Пальцы Берна оказались длиннее на две фаланги, а еще он совершенно принял свое прозвище, или, по крайней мере, сделал исключение для нее.
И вполне возможно, что они просто не выползали бы из комнаты, но стройка не терпела задержек, а ее муж был слишком придирчив, чтобы пустить дело на самотёк. Может, и к лучшему, а то между ног саднило бы ещё больше.
Валерия неторопливо поднималась в свою комнату. Как ещё дорогу сюда не забыла? Ночь она проводила в объятьях мужа, и днём, если он был в замке, находилась рядом. Бьерн отдал распоряжение о подготовке их отдельной не запирающейся ключкольцом спальни, и перед Дорис было ужасно стыдно, но Валерия утешала себя мыслью, что служанка все-таки не одна. За ширмой появилась вторая кровать – для Мари.