Его называли Иваном Ивановичем
Шрифт:
Просандеев полистал комсомольский билет партизана. В билет были вложены две фотографии. На одной - супружеская пара, видимо, родители Степана. С маленькой фотографии, какие обычно делают для паспорта, смотрела молодая девушка с густыми темными косами. Тяжело вздохнув, командир передал все это Тихомирову.
– Нужно распорядиться относительно похорон, - тихо проговорил Просандеев.
– Живут где-то родители этого парня, девушка его, ждут от него весточки... Проклятая война! Такой молодой... Ему бы жить да жить.
Тихомиров
– Как ты думаешь отметить Шменкеля?
– Отметить? Гм, он это заслужил. А как ты думаешь его отметить?
– Как он этого заслужил.
Просандеев взглянул на комиссара и сказал:
– Думаю, для Фрица важнее всех наград будет приведение его к присяге.
И немного помолчав, добавил:
– Нужно только несколько изменить начало нашей присяги.
– Я уже говорил тебе, что такой вопрос мы не можем решать самостоятельно.
– Решили же мы самостоятельно оставить его в отряде?
– Он - немец.
– Но он наш. Он меня уже спрашивал, почему мы не привели его к присяге. И я мог ему объяснить это только тем, что он не гражданин Советского Союза. Если б ты знал, какое впечатление произвели на него мои слова! Мы не имеем права оскорблять Шменкеля только потому, что он немец.
– И что же он тебе тогда сказал?
– Хочу принять советское гражданство - вот что он мне сказал.
– Ну а ты?
– Я не министр иностранных дел.
Тихомиров молчал. Тогда Просандеев заявил, что берет всю ответственность на себя и приведет Шменкеля к партизанской присяге.
Комиссар ответил не сразу:
– Может, ты и прав, Иван. Одобрение от командования мы получим и позже.
И улыбнулся:
– Как только захватим у противника рацию, сообщим обо всем в центр.
Отряд выстроился. Убитых уложили в наскоро сколоченные гробы. В одном лежал Степан, в другом - пленный красноармеец, имени которого никто не знал.
Первым говорил Тихомиров. Потом партизаны дали три залпа в воздух. Затем вперед вышел командир, глазами он искал Шменкеля.
– Товарищи партизаны, - начал Просандеев, - сегодня мы с вами убедились, что в состоянии бить и побеждать отборные подразделения гитлеровской армии, как обычно именуют себя эсэсовцы. У гроба павших товарищей мы еще раз клянемся уничтожить всю фашистскую нечисть на нашей земле!
Сделав небольшую паузу, он вдруг приказал:
– Товарищ Шменкель, выйти из строя!
Шменкель немного растерялся, так как не знал, что задумал командир.
– Смирно!
– скомандовал Просандеев.
– Вы готовы принять партизанскую присягу?
– Да, готов!
– волнуясь, ответил Фриц.
– Тогда поднимите правую руку и повторяйте за мной: "Я, гражданин Германии, сын коммуниста, погибшего при фашизме, добровольно перехожу на сторону Советского Союза, чтобы с оружием
– ...Я торжественно клянусь, - повторял Шменкель, - не жалея своих сил и даже жизни, оказывать всемерную помощь Красной Армии. Лучше погибнуть в борьбе против фашизма, чем стать рабом его! Если же я по малодушию или трусости нарушу эту присягу, пусть меня покарает рука моих товарищей.
Март в том году выдался ветреный. Земля местами уже обнажилась. Даже вороны каркали как-то оживленнее. Казалось, недолго и до тепла. Но однажды небо вновь заволокли тучи и подул холодный ветер. Однако через несколько дней опять потеплело.
– Вот она весна-то, - сказал как-то Рыбаков и даже причмокнул губами, будто хотел попробовать ее на вкус.
После боя в селе Комарово партизанский отряд скрылся в лесу. Там проводилось совещание командиров и партийное собрание. А однажды вечером состоялось общее собрание, на котором командир отряда выступил с речью.
– Победа над отрядом СС закалила нашу волю и укрепила веру в победу. Однако мы должны правильно оценивать наши возможности. В другой раз гитлеровцы, независимо от того, будет ли это регулярное воинское подразделение, команда эсэсовцев или полицейский отряд, уже больше на такую авантюру не решатся. Напротив. Они имели возможность оценить наши силы и вооружение и теперь, если встретятся с нами, обрушат на нас огонь тяжелого оружия. Так что в целях сохранения боеспособности нам необходимо покинуть этот район.
Фриц Шменкель сидел в заднем ряду. Коровин переводил ему слова командира.
– Перед нами встает вопрос: куда идти?
– продолжал командир.
– Вам известно, что сильные партизанские отряды находятся в районе Смоленска. Они имеют связь с подпольным райкомом. По неофициальным данным, в Брянских лесах также действуют крупные партизанские отряды. Так что в любом случае мы будем включены в уже налаженную сеть партизанского движения. Однако для нашего общего дела будет больше пользы, если мы будем действовать в непосредственной близости от фронта, нарушая вражеские коммуникации и тем самым оказывая помощь регулярным частям Красной Армии. Исходя из этого, я и товарищ Тихомиров предлагаем двигаться в северном направлении...
Партизаны жили пока в наскоро сооруженных шалашах из веток и снега. В одной из таких "хижин" обосновались Петр Рыбаков, Виктор Коровин, конюх Григорий, разведчик Виктор Спирин, тихий и молчаливый парень, и Фриц Шменкель. Распутица мешала отряду тронуться в путь, и Просандеев приказал приступить к строительству настоящего партизанского лагеря. Место выбрали хорошее. Кругом густой смешанный лес. Самое же важное преимущество района Батурине было в том, что он находился между дорогой, ведущей из Смоленска на Ржев, и железнодорожной линией, связывающей Смоленск с Вязьмой.