Его осенило в воскресенье
Шрифт:
— Что вы можете сказать об этом Ривьере?
— Я его почти совсем не знала. Он был другом Массимо, но у нас в доме не бывал. В тех редких случаях, когда я его встречала вместе с Массимо, он вел себя вполне пристойно. И показался мне скромным молодым человеком.
— Надо думать, это была дружба двух гомосексуалистов?
— Да, по-видимому. Массимо говорит об этом лишь вскользь, но и скрывать никогда не пытался. Возможно, в юности его мучило, как на это посмотрят другие,
— Верно… Значит, вряд ли можно предполагать, что Массимо вел двойную жизнь, имел еще и невесту, которая ничего не знала, и боялся публичного скандала?
— Нет, это исключено. Я понимаю, Массимо вызывает у вас серьезные подозрения, но страх как мотив преступления не годится. О том, что Массимо — гомосексуалист, все знают и так.
— Мы всегда должны начинать с самых банальных мотивов, — пояснил Сантамария.
— Да, конечно. Простите за наивность.
— Другим мотивом, не менее банальным, могла быть ревность. Вы случайно не знаете, не подавал ли Ривьера повода для…
— Не знаю. Да Массимо и не стал бы со мной говорить об этом.
А если бы и говорил, то она ни при каких обстоятельствах не сообщила бы этого полиции, подумал Сантамария, уловив в ее голосе нотку недоверия. В высшем свете это называется сдержанностью, а в народе — круговой порукой. Очень много людей по тем или иным причинам не желают быть откровенными с полицейскими. Если мне доведется начать жизнь заново, я стану психоаналитиком, поклялся себе Сантамария. Ведь им даже платят за возможность пооткровенничать.
— Разумеется, я не смею утверждать, что хорошо знаю синьора Кампи, — проникновенно сказал он, — но мне показалось, что он… человек уравновешенный.
— Так оно и есть! — подтвердила Анна Карла. — Он ни от кого не требует особого внимания или рабской преданности. Это не в его характере. В отношениях с людьми он никому не навязывает свою волю.
— Да, но здесь мы сталкиваемся с особыми, весьма сложными отношениями, — заметил Сантамария, поглаживая несуществующую бородку. — Возможно, они были привязаны друг к другу куда сильнее, чем вам казалось.
Анна Карла пожала плечами:
— Не знаю. Но мне представляется, что Массимо не из тех, кто способен на сильную страсть.
— Ни к Ривьере, ни к кому-либо другому… до Ривьеры?
— О личной жизни Массимо мне ничего не известно.
Она снова захлопнула дверь перед самым его носом.
Увы, придется отказаться от психоанализа.
— Вы знали, что синьор Кампи будет в «Балуне»?
— Нет. В четверг, когда я его об этом спросила, он ответил, что в «Балун» не поедет.
— А после четверга вы
— Нет, вчера я собиралась ему позвонить, но потом… раздумала.
Она почему-то покраснела. Быть может, она долго говорила с ним о его делах, и Кампи излил ей душу или же обронил неосторожную фразу, которая могла его теперь, после убийства Лелло, скомпрометировать?
— Ну а сегодня утром, когда вы их встретили, вы не заметили в их поведении ничего необычного?
Из любви к точности, а может, чтобы замести следы, она пояснила:
— Они не были вместе. Вначале я встретила Ривьеру, одного. Как я поняла, они разминулись и искали друг друга в разных кафе.
— Иными словами, вы увидели Ривьеру до того, как он встретился с Кампи?
— Совершенно верно. Я возвращалась, чтобы вернуть колокольчик, и мы прошли вместе почти до «Балуна».
— Ну и что вам Ривьера по дороге говорил? Каким он вам показался?
Она презрительно усмехнулась одними уголками рта и ответила пренебрежительно и равнодушно:
— Таким же, как всегда. Мы поговорили о разных пустяках. Ведь у нас и знакомство-то было шапочное.
После своего визита на виа Бертоле Сантамария убедился, что Ривьера не был вхож в высший свет и даже на короткое время не стал предметом светского любопытства или забавы, как это могло случиться с ямайским танцовщиком, декоратором и даже мелким воришкой с окраины. Но именно поэтому Сантамарии показалось странным, что Анна Карла отозвалась о Ривьере столь небрежно. Поспешность ответа как-то не вязалась с ее надменным тоном.
— А что было потом?
— Ровным счетом ничего. Ривьера отправился искать Массимо в маленьком кафе.
— Когда же вы их увидели снова?
— Я встретила Массимо в кафе на площади и сказала ему, что его ищет Ривьера, — уточнила Анна Карла. — Немного погодя Массимо вернулся в кафе уже вместе с Ривьерой, потому что забыл плащ.
— И затем?
— Затем мы все вместе вышли из кафе и стали наугад бродить по улицам.
— Массимо и Ривьера были настроены дружелюбно? Вы не почувствовали никакой напряженности между ними?
— Я ничего такого не заметила. К тому же, кроме нас троих, там были еще американка, Федерико Симони…
— Знаю. Мы постараемся его разыскать, чтобы поговорить и с ним.
— Но Федерико не было, когда произошло… несчастье. Он ушел до этого.
— Однако и он, возможно, что-либо припомнит, — заметил Сантамария. — Ведь вы же вспомнили про пестик от ступки.
Анна Карла скорчила брезгливую гримасу, из чего Сантамария заключил, что из этого Федерико вряд ли удастся выудить что-нибудь путное.