Его самая темная страсть
Шрифт:
— А как же твое бремя? Твое проклятие? Ты все еще не рассказал мне, как можно его снять.
— Закончи свою историю, Джозефина Дэвис.
Она нахмурилась, пробежавшись по нему взглядом, прежде чем снова перевести его на кролика.
— В ту ночь я поняла, что уступать ему было легче — менее болезненно. Думаю, он жаждал этого контроля. Его… возбуждала моя беспомощность, то, как легко он мог причинить мне боль и остаться безнаказанным. Он часто делал это. Следы, которые он оставлял на моем теле, были своего рода клеймом, доказательством того, что я принадлежу ему. Рубцы от ремня, синяки от рук, следы от зубов.
Она прерывисто вздохнула.
— Через пару лет после свадьбы напротив нас поселилась Кейт. Однажды она пришла к нам познакомиться. Тайлер был дома и, конечно, надел свою маску дружелюбия. Он даже представил меня. Но как только дверь захлопнулась, сказал, что он — мой единственный друг, и я не должна больше разговаривать с этой женщиной. Мое место рядом с ним. И нигде больше.
— Примерно через неделю, когда я вышла забрать почту из ящика, ко мне подошла Кейт. Она была такой теплой и дружелюбной, такой яркой и полной жизни. Я не могла представить, как выглядела в ее глазах. Я с трудом узнавала себя, когда смотрела в зеркало. Извинившись, я так быстро, как только могла, вернулась в дом. Однако Кейт не сдавалась. Она часто навещала меня, находя предлоги, чтобы поговорить, приносила цветы, печенье, запеканку и приглашала меня на чай. Я так сильно нуждалась в общении, что… пошла на это, зная, какими будут последствия, если Тайлер узнает. Я делала все, что могла, чтобы сохранить нашу дружбу в секрете. Кейт работает в бухгалтерской фирме, но ей часто разрешают уходить на удаленку, так что мы виделись днем, когда Тайлера не было дома. Мне просто нужно было успеть вернуться и приготовить ужин к его приходу. Я никогда не упоминала о нем при ней. И никогда не говорила, как он со мной обращается. Но… она знала. Думаю, она все понимала даже до того, как увидела синяки. Я была в ужасе и заставила ее пообещать, что она никому ничего не расскажет и не станет звонить в полицию. Я не знала, что сделает Тайлер, если узнает.
— И вот однажды он пришел домой пьяный. Таким я его еще никогда не видела. На столе ждал горячий ужин, я улыбалась и вела себя как идеальная жена, но… Не знаю, что произошло. Может, я вздрогнула, когда он прикоснулся ко мне, может, он увидел в моих глазах ненависть к нему и нашей жизни, а может, я передержала стручковую фасоль. По какой-то причине он сорвался. Ударил меня кулаком в живот, обвинил в притворстве, а затем ударил еще несколько раз. Он разгромил кухню и разбросал по комнате всю посуду с едой, которую я приготовила. Затем я снова стала его мишенью.
Ее слезы продолжали литься, а голос стал очень тихим.
— К тому моменту, когда он сел, привалившись к стене, и отключился с очередной бутылкой в руке, той, которую попытался разбить о мою голову, но стекло оказалось крепче, чем он думал, я была вся в крови. Все тело пылало от боли. Я была почти уверена, что умру. Из последних сил я выползла из дома и добралась до Кейт. Помню, как асфальт резал ладони и колени — казалось, я ползу по разбитому стеклу… Но это был просто белый шум на фоне всей боли. Кейт чуть не сломалась, когда открыла дверь и увидела меня. Она помогла мне войти внутрь, заперла дверь и вызвала полицию. Тайлера арестовали, а я на несколько недель попала в больницу, на восстановление.
— После этого я осталась у Кейт, и мы спланировали мой побег. К счастью, Тайлер никогда не знал о банковском счете, который был
Круус был в ярости, но внутри него бушевало нечто большее. Он скорбел по ее украденной радости, чувствовал ее затянувшуюся боль и страстно желал исцелить ее раненое сердце.
— Никогда прежде я не желал покинуть границы своего леса, — тихо сказал он, — но теперь хочу.
Софи подняла голову и посмотрела на него.
— Зачем?
— Чтобы найти Тайлера, разорвать его на куски и вытянуть жизнь из его тела. Я хочу, чтобы он страдал в десятки раз сильнее, чем страдала ты.
Ее губы приоткрылись, а глаза слегка расширились. Она отвернулась от него.
— Того, что ты поклялся защищать меня, достаточно, Круус, — она поставила коробку к ногам и осторожно накрыла кролика концом одеяла.
— Нет, это не так, — сказал Круус, приближаясь. Держать форму становилось все труднее. — Он — причина твоего страха. Он должен заплатить за все, что отнял у тебя. За все, что с тобой сделал.
Софи откинулась назад и посмотрела на себя — на кровь. Она вздохнула и сложила руки на коленях.
— Наверное, это прозвучит ужасно, но… это самое приятное, что я слышала от мужчины за очень долгое время.
Когда их взгляды вновь встретились, на ее лице была слабая, призрачная улыбка.
Круус протянул руку и коснулся ее щеки. Он страстно желал коснуться ее по-настоящему — кожа к коже, успокоить, унять ее боль. Подарить ей простое, первобытное утешение.
— Значит, мужчины в твоей жизни никогда не были тебя достойны.
Ее улыбка стала чуть шире. Она потянулась к нему и погрузила пальцы в его тени, наблюдая, как темные, туманные завитки обвивают ее кожу.
— Теперь твоя очередь. Как снять проклятие?
— Тебе не стоит беспокоиться о моей судьбе, Софи.
Она нахмурилась, глядя на него.
— Я рассказала тебе свою историю. Теперь ты расскажи мне, как снять твое проклятие. Равноценный обмен, верно?
— Это не так работает.
— Конечно, так.
— Мне нечего тебе рассказать, — прорычал он.
Она вздрогнула, тут же замолкнув, и укол сожаления пронзил его. Раскаяние усилилось, когда она убрала руку и отстранилась от него.
— Любое проклятие можно разрушить. У каждого есть ключ. Но я не знаю, что положит конец моему. И не понимаю, с чего начать, — добавил он уже мягче. — Королева давным-давно покинула мой лес, и рядом не осталось никого, кто мог бы разгадать эту тайну.
— Мне жаль, — сказала она. — Я бы хотела тебе помочь.
— Ты уже помогла больше, чем можешь себе представить, — он скользнул ближе к Софи, и склонился, заглядывая ей в лицо. — Не беспокойся обо мне. Я буду существовать, пока от моего леса ничего не останется. С проклятием или без.
— Это такое печальное существование.
— В последние дни в моем существовании было мало печали, Джозефина Дэвис.
Он провел чернильным усиком по ее бедру. Ее ноги слегка раздвинулись, дыхание участилось а темный взгляд устремился на него. Аромат ее возбуждения наполнил воздух, смешиваясь с привычной сладостью лаванды и ванили. Круус втянул его в себя, почти ощущая на вкус.