Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
– Достали уже использовать меня! Даже не думаете что-то менять!
– Раз такая умная, предложи выход! – рычит Михал мне в лицо.
– Будто меня здесь кто-то послушает! – восклицаю, недовольно качая головой. – Я здесь абсолютно бесправное существо.
– Я послушаю, обещаю тебе. Говори.
– Ну хорошо, – смиренно соглашаюсь я, усаживаясь на диван со вздохом, Михал снова опускается на скрипящий стул. – У вас в доме есть бесценный источник информации – медицинский работник из «Возрождения». Но я не заметила, чтобы она поделилась хоть какими-то
– С чего ты взяла, что не поделилась? – удивленно спрашивает Михал, сразу понимая, что речь о Касе. И ему явно не нравится ее упоминание.
– Во-первых, – начинаю загибать пальцы, – если бы она хоть что-то сообщила, вряд ли бы вы продолжали использовать мою кровь. Во-вторых, наверное, сделали бы что-то, дабы улучшить жизненные условия, то есть уехать отсюда. В-третьих, я заметила, что Кася вообще не отличается разговорчивостью.
– Ты права. Она замкнулась в себе, не подпускает близко.
Вижу, что мои слова причинили боль Михалу. Значит, я верно догадалась, что он к Касе неровно дышит, а она его отвергает по каким-то причинам. Не заметить его к ней чувства было сложно, а дальше цепочка рассуждений привела меня к логическому выводу – Михал совершил что-то, отвернувшее от него любимую девушку.
– Что ты натворил такого, после чего она даже не смотрит на тебя? – спрашиваю откровенно, отбросив любые приличия. Сейчас не до церемоний.
– Я? Да я пальцем ее не тронул! – возмущенно взрывается Михал. – Более того, я спас ее из «Возрождения», когда профессор за помощь беглецам заточил ее в железный бокс. А она… Черт, боится меня, что ли. Сам не знаю. Шарахается как от чумного. Не знаю, что произошло. – Нахмурившись, Михал задумчиво смотрит в невидимую точку за окном, полностью уйдя в себя.
Я размышляю об услышанном.
Может быть, Кася боится полуволков? Но она же имела с ними дело в клинике. Так что, скорее всего, Михале обидел ее, но сам не представляет, чем именно.
– Я бы с ней побеседовала по-женски и попыталась выяснить правду, но языковой барьер этого не позволяет. Мне никак не втереться к ней в доверие, пока мы общаемся одними жестами. Только человек с геном оборотня или оборотень не нуждается в переводчике. А если в качестве переводчика будешь выступать ты, она ничего не расскажет.
– Так говоришь, будто ситуацию решило бы обращение Каси в оборотня.
– С чего такие выводы? Я даже не думала о подобном. Между прочим, могу предположить, в чем кроется суть проблемы. Каково ей сейчас – одной среди нелюдей? Она боится. Может быть, ей страшно, что она рискует стать такой же.
– Могла бы и уйти, раз мы ей омерзительны, никто ее здесь не держит! – вспыхивает Михал, и я вижу, насколько эта тема болезненна для него. Наверняка думает о ней днями и ночами.
– Если остается, значит, что-то ее здесь держит. Или кто-то, – намекаю, не понимая, как можно быть таким слепым и тупоголовым. Мужчины. Не может добиться от любимой девушки откровенного разговора!
Он же самый настоящий альфа-самец, лидер,
Взял бы, да и вытряс правду. Тоже мне, нашлась цаца. Носится со своими секретами, а здесь люди страдают, мучаются неизвестностью. «Укуси ее и прижми сучку, чтобы перестала жеманничать», – нашептывает гадко волчица, и я в ужасе сжимаю зубы, чтобы не сказать чего-то подобного вслух.
Я всё еще цепляюсь за правила приличия и стараюсь выглядеть в глазах людей вежливой овцой.
«Да-да, именно овцой», – злорадно посмеивается волчица, выводя меня из равновесия своими издевательствами. За что мне всё это?
Но подсказка волчицы пригодится мне. Я осторожно поднимаюсь с места и крадучись дохожу до двери, резко раскрывая ее и втягивая в комнату сопротивляющуюся Касю.
Я почувствовала ее запах снаружи. Скорее всего, она пришла прослушивать под дверь, изводясь от ревности, когда мы с Михалом долго не выходили.
Кася упирается, что-то кричит, наверняка просит отпустить, но ей не вырваться из моего захвата. Вот когда сила оборотня служит доброму делу. Вскочив с места, Михал в недоумении наблюдает за моими действиями.
– Что ты делаешь?
– Помочь хочу. Ты слишком долго добиваешься ответов у своей Каси, есть гораздо более быстрый способ. Не мешай мне!
Перехватывая ее за талию, отхожу к стене, чтобы упереться в нее спиной. Теперь дрожащая Кася прижата ко мне, а я приказываю ей:
– Не дергайся. Один укус – и ты превратишься в оборотня. Ты же этого боишься, правда? Переводи! – бросаю Михалу. Тот с опаской мечется взглядом между мной и своей девушкой, он уже готов кинуться ей на выручку, но вскоре понимает, что не сможет среагировать быстрее меня, и я успею укусить Касю за шею. Поэтому доносит до нее смысл моих слов.
– Она спрашивает, зачем ты это делаешь, – обращается ко мне.
– Скажи, что она вынудила меня своим молчанием. Почему не помогает людям общины? Почему не отвечает на вопросы? Что она скрывает? Есть ли способ их спасти?
Михал быстро повторяет мои слова по-польски. Кася замирает в моих руках, я прямо-таки чувствую, как она поникла, словно признала поражение.
– Она обещает рассказать, если ты отпустишь ее.
– Нет, я не верю, пусть не пытается меня обмануть.
– Ты не укусишь ее, Вера! Ты не такая, я же вижу. Не порти ей жизнь!
– Меня никто не спросил, когда мне мою портили! – истерично вскрикиваю я и отталкиваю от себя Касю, которая кидается в объятия Михала и начинает рыдать.
– Скажи ей успокоиться, а то весь дом сюда сбежится, – прошу я Михала, закатывая глаза к потолку, а потом с усталым вздохом спрашиваю: – Так она будет говорить или нет? Скажи, что она обещала.
Они начинают перешептываться, тон у Михала мягкий, словно он уговаривает, а Кася дрожит от страха. Как же ее испугала перспектива обратиться.