Эгоист
Шрифт:
— И вы считаете, что я вправе воспользоваться ето влиянием на дочь?
— А почему бы и нет?
— И заставить ее вступить в брак из дочерней покорности?
— Эх, мой друг, страстный влюбленный был бы рад принять свою возлюбленную и на таких условиях, знал, что это послужит к ее конечной пользе. Что вы скажете, Уилоби?
— Что я могу сказать, сэр? Мисс Дейл не связана словом. А коли была бы связана, никакие силы не вынудили бы ее свое слово нарушить.
— О да, мисс Дейл — идеал постоянства. Она бы хранила верность слову, даже если бы другая сторона нарушила свое, — сказал Вернон.
Клара радостно
— Ну нет, сэр, — возразил доктор Мидлтон, — вы уже описываете не живую девушку, а каменное изваяние постоянства, нечто близкое к полнейшему идиотизму.
— Но верность есть верность, сэр!
— А вероломство есть вероломство, сэр. Всякую веру можно разбить, как фарфоровую вазу. И единственное, что остается той стороне, которая решила во что бы то ни стало сберечь свою верность или, вернее, свою тоску по несбывшемуся, это — до конца своих дней подбирать осколки. Занятие, которому, на мой взгляд, приличествует предаваться в заведении, специально предназначенном для несчастных, охваченных той или иной манией.
— Но вы разрушаете поэзию чувства, доктор Мидлтон!
— Я утверждаю поэзию природы, мистер Уитфорд.
— Следовательно, сэр, вы полагаете, что если одна сторона нарушит слово, помолвка расторгается и другая сторона вправе чувствовать себя совершенно свободной?
— Безусловно. Я поборник этого трюизма — и аминь сантиментам! А поскольку вы склонны брать их под свою защиту, я обращаюсь к Уилоби. Я полагаю, что вы, сэр, так же как и я, стоите за здравый смысл и согласитесь со мной, что всякий, кто окажется в положении обманутой стороны — будь то мужчина или девушка, все равно, — прекрасно сделает, если вступит в брак с другим или с другой немедля, хотя бы и через месяц.
— Что касается поэзии, сэр, — сказал Уилоби, — я никогда не лицемерил и не выдавал себя за поклонника муз.
Доктор Мидлтон засмеялся. Вернон тоже как будто был доволен ответом, меж тем как Кларе казалось, что глупее этого ей ничего не приходилось слышать. Она почувствовала, как у нее холодеют руки. К ней вернулся ее прежний страх перед Уилоби.
Сэру Уилоби меж тем пришлось призвать всю свою ловкость, чтобы парировать сыпавшиеся на него удары. Чувствительность его обострилась, как никогда, но он все еще не утратил веры в лояльность небесных сил и в своем ослеплении не заметил, что за этими смертоносными ударами стоял заранее выработанный план. Иначе, положась на дружбу Вернона, который, разумеется, не выдал бы его Кларилому отцу, он постарался бы увести свою строптивую невесту, чтобы продолжить спор с нею наедине. Но разговор с Кларой не сулил никаких выгод на ближайшее будущее. Уилоби допускал, что она могла унизиться до подслушивания у дверей. Но как об этом узнал Вернон? Ведь ночью его дома де было и Клара не могла с ним связаться, а Летицию он не успел еще повидать. К тому же в Летиции Уилоби не сомневался: при всей ее неразумности, при всем неумении соблюдать собственную выгоду, это была в высшей степени достойная женщина.
Списав Вернона со счетов, как моралиста прагматической школы, подпавшего под влияние напыщенного трутня, который прожужжал ему уши своими сентенциями, Уилоби почел нужным удалить его со сцены и сломить сопротивление Клары, покуда она еще не вышла из угнетенного состояния духа, в каковом пребывала до неурочного прихода Вернона.
— Боюсь,
Клара прижала к себе локоть отца.
— Как? Еще? — воскликнул он.
— Всего пять минут. Я должен рассеять одно маленькое недоумение, сэр. Дорогая моя Клара, вы все увидите в новом свете!
— Отцу не терпится усесться за работу с мистером Уитфордом.
Услышав ответ отца, Клара снова приуныла.
— Да уж все равно утро пропало, — сказал тот. — Видно, это неизбежный налог, который я обязан платить за то, что дерзнул подарить миру еще одну женщину. Что делать — я отец, и притом отец дочери! Надеюсь, мистер Уитфорд, вы компенсируете мне мою потерю после завтрака. Не падайте духом. Последнее время вы что-то задумчивы, я замечаю. У вас не появится полной ясности в мыслях, покуда вы не избавитесь от всего, что гнетет ваш ум, и я готов быть ходатаем в вашем деле.
Вернон коротко его поблагодарил.
— Уилоби приложил все свое красноречие, — прибавил он, — и вы видите, к чему это привело: мисс Дейл нас покинула, а я так ее и не завоевал. Он сделал все, что можно сделать для другого в обстоятельствах столь деликатного свойства, он даже процитировал ей ее же стихи, которые она написала в честь его совершеннолетия… — При этом упоминании о его декламации Уилоби так и отпрянул. — О, единственно, чтобы польстить тщеславию поэтессы, разумеется! — продолжал Вернон. — Но все его усилия оказались напрасными, ибо у этой дамы нет сердечного расположения к моей особе.
— Перед вами, — сказал доктор Мидлтон, указывая на Уилоби, — перед вами адвокат, который не отступится после первой неудачи. Я могу засвидетельствовать его редкую настойчивость и упорство. И он прав. Не верить девичьему: «Нет!» — самый надежный способ взять эту крепость, только для того и созданную, чтобы ее брали приступом. Правда, быть может, не совсем желательно, чтобы нашим ходатаем перед дамой был молодой человек, — ну да Уилоби все равно что женат и может рассчитывать на прерогативы, даруемые людям более пожилого возраста.
— О да, сэр Уилоби обручен с другой и может с полным правом домогаться руки мисс Дейл — для меня, разумеется, — подтвердил Вернон.
Уилоби шагал взад и вперед, бормоча себе что-то под нос. Провидение в его глазах приняло какой-то загадочный, чтобы не сказать — зловещий облик. Такова участь всякого, кто считает себя предметом особых попечений высших сил: коль скоро силы эти перестают ему служить, он начинает подозревать их во враждебном умысле.
— Ну что ж, сэр, не пожалуете ли вы со мной в дом? — спросил он.
Приглашение его осталось без ответа. Волна докторского красноречия еще себя не исчерпала.
— В качестве благородного человека, верного своему слову и заинтересованного в счастье своих родственников, Уилоби, как мне кажется, заслуживает всяческого уважения со стороны дамы, а с вашей — самой сердечной благодарности. Временная неудача, которую он потерпел, — поспешное бегство дамы из Паттерн-холла и ее нежелание покинуть свое убежище и выйти к вам, когда вы пытались нанести ей визит, — не должна обескуражить ни его, ни вас.