Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1

Юрич Валерий

И сейчас в комнате перед зеркалом она проводила эти уже привычные для нее манипуляции. Я какое-то время с интересом следил за ней краем глаза, а потом, когда мне это наскучило, сбегал на балкон и снял с веревки высохшую к этому времени одежду.

По телевизору шла передача «Служу Советскому Союзу!», а потом должна была начаться «Здоровье». Залипать перед экраном в то время, как на улице ярко и приветливо сиял очередной солнечный летний день, мне совершенно не хотелось. Я выключил телевизор, быстро оделся, крикнул маме, что отправляюсь прогуляться, и выскочил в подъезд.

И первым, кого я увидел, спустившись на три лестничных

пролета, был Вовка Никитин. Он сидел на подоконнике и хмуро смотрел на меня. И его тяжелый взгляд не сулил мне ничего хорошего.

Глава 14

Я замер наверху лестницы. Моя рука непроизвольно нырнула в карман шортов, где лежал болт. Никитин криво ухмыльнулся и спрыгнул с подоконника. Но подниматься ко мне навстречу он не спешил. Уперевшись руками в бока и широко расставив ноги, он исподлобья смотрел на меня. Я понимал, что если сейчас побегу или начну звать на помощь, то верну своему врагу всю его прежнюю уверенность и наглость. Поэтому я продолжал молча стоять наверху и не сводил глаз с подбоченившегося отморозка. Эта немая сцена продолжалась с полминуты, а потом Никитин вдруг хрипло спросил:

— Зачем участковый приходил?

— А ты, типа, не знаешь? — с подозрением глядя на собеседника, произнес я.

— Знал бы — не спрашивал, — буркнул в ответ Никитин.

— Тогда спроси лучше у своего дружка Орешкина, а точнее у его родителей, — хмуро усмехнулся я.

— Вот тварь! Я так и знал! — кулаки Никитина судорожно сжались. — И что ты менту рассказал?

— Что было, то и рассказал. Какой смысл отпираться? — равнодушно пожал я плечами. — Орешкин все уже и без меня выложил.

— То есть, что держал и душил тебя Орешкин, а я тебя и пальцем не тронул, верно? — В голосе Никитина прозвучала угроза.

— Не успел тронуть, — холодно поправил я, покрепче сжимая в кармане болт.

— Слушай, Смирнов, ты что такой борзый? — Никитин сделал шаг в мою сторону и оперся рукой о перила. — Может, тебе жить надоело?

Я ничего не ответил, продолжая холодно смотреть на оппонента. Вся его напрягшаяся фигура говорила о том, что он готов ринуться вверх по лестнице, чтобы настигнуть меня. В то время, как его левая рука сжимала перила, правая залезла в карман штанов. Я понимал, что от этого движения ничего хорошего ждать не стоит. Что бы ни находилось у Никитина в кармане, это была явно не конфета.

И я оказался полностью прав: в руке отморозка блеснуло лезвие ножа. Это была обычная раскладуха с несколькими лезвиями, которые носили в карманах практически все мальчишки во дворе. Их обычно использовали для различных игр: ножички, земельки, танчики — да и просто применяли для того, чтобы сделать, к примеру, лук и стрелы к нему. Но сейчас в руках Никитина эта острая вещица смотрелась не так уж и безобидно.

Я постарался трезво оценить ситуацию. Никитин должен понимать, что сейчас им плотно заинтересовался наш участковый инспектор. Учитывая это обстоятельство, мой оппонент в данный момент вряд ли будет предпринимать в мою сторону какие-то опасные действия. Иначе его могут довольно сильно прижать. Значит нож он достал только лишь для того, чтобы припугнуть меня и получить хоть какую-то сатисфакцию за свое вчерашнее позорное поражение.

Но все эти доводы были справедливы только в том случае, если у Никитина окончательно не съехала крыша. Если же этот отморозок окончательно спятил, то мне сейчас

сможет помочь только сохранение безопасной дистанции. А возможно и бегство с криками о помощи. Но доставлять такого удовольствия этому отморозку я пока не хотел.

Ну и еще у меня был болт. Умелый бросок в нужную точку мог бы резко склонить чашу весов в мою сторону. Но это только если мне повезет. А рассчитывать на чистое везение, когда речь шла о моей жизни, я никак не мог.

Поэтому я сделал осторожный шаг в сторону лестницы, ведущей наверх, и незаметно вытащил из кармана болт. При этом я не сводил хмурого и внимательного взгляда с готового броситься на меня Никитина. Он явно этого не ожидал. По всей видимости этот зарвавшийся подонок думал, что я тут же брошусь наутек. И тот яростный импульс, который скопился во всем его напряженном теле, вдруг стал угасать, уступая место осторожности.

Он медленно двинулся в мою сторону, выставив зажатый в руке нож вперед. И вот с этого момента я перестал воспринимать Никитина, как тринадцатилетнего пацана. Теперь он был для меня без имени и возраста. Он был врагом, который хочет меня убить. Незнакомым, жестоким, безжалостным, а значит и не заслуживающим снисхождения. Милосердные удары и сюсюканье с этой минуты полностью отменялись. Только точные и разящие атаки, ведущие к поражению цели. С этого момента не оставалось недосказанностей. Все было предельно просто: или я — его, или он — меня.

Я весь сжался, как пружина, попытавшись мобилизовать все доступные ресурсы моего слабого тела. Один бросок болтом. Без большого замаха, чтобы он стал неожиданным для противника. Попасть нужно было в область шеи, желательно в гортань, которая сейчас была беспечно подставлена под удар. Но даже если бросок придется в область сонной артерии, то и этого будет вполне достаточно, чтобы враг замешкался и дал мне возможность добежать до следующего подоконника, на котором стояли горшки с геранями. Их можно будет использовать в качестве дальнейших метательных снарядов. А земля вполне сгодится для того, чтобы лишить на время противника зрения. Ну и грохот от падающих на бетонный пол горшков обязательно привлечет соседей, что автоматически закончит наше противостояние.

Сформировав за доли секунды в голове этот план, я без промедления начал действовать: быстро перевернул болт в руке так, чтобы две гайки и торчащий из них металлический конец были направлены на Никитина. Согнув руку поперек живота, якобы просто прикрывая его от предполагаемой атаки, я уже собирался метнуть болт в приближающегося противника. Но тут позади меня неожиданно скрипнула дверь.

В ту же секунду глаза Никитина расширились от удивления. В них даже, как мне показалось, на миг промелькнул затаенный страх. Мой оппонент замер на пару секунд, потом резко развернулся и пустился наутек.

— Стоять! — прозвучал за моей спиной громкий и властный окрик. — Стоять, Никитин! Не то хуже будет!

Я резко крутанулся на месте и увидел нашего участкового, Романа Евгеньевича. Похоже, он только что вышел из квартиры Сереги Сабурова, у которого, по всей видимости, был по тому же делу, что раньше и у меня. Громко чертыхнувшись, он бросился вдогонку за Никитиным.

Я обернулся на настороженно выглядывающего из-за двери Серегу, весело ему подмигнул и побежал вслед за участковым. Внутри у меня проснулся какой-то мальчишеский задор от только что случившегося внезапного и счастливого избавления.