Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1
Шрифт:
Таким же необычным и необыкновенным вкусом для меня обладало еще одно блюдо, которое я помнил с детства, но давно уже ничего подобного не пробовал. Его я кушал в садике. Именно там это блюдо готовили абсолютно незабываемо. Даже в школе почему-то оно было уже немного не таким. Пюрешка с котлеткой. Даже не так — божественная пюрешка с великолепной котлеткой. Я всегда чуял это блюдо по запаху, еще до того, как оно появлялось на наших маленьких столиках. А когда передо мной ставили тарелку, я с жадностью съедал все до последнего кусочка.
И так же жадно я сейчас расправился с пельменями. Закашлявшись от нечаянно
— Вкуснотища! Спасибо, мам.
Мама снова как-то странно на меня посмотрела. В детстве я ее никогда не благодарил за еду, о чем потом часто очень сожалел. И сейчас пришло время исправить эту досадную оплошность. Я помыл за собой тарелку и потянулся за спичками.
— Ты что задумал? — с беспокойством спросила еще не отошедшая от прошлого шока мама.
— Чайник хочу поставить, а что?
— Егор, я тебя не узнаю. Когда ты успел стать таким самостоятельным?
Поначалу я удивился этому вопросу. Насколько я помнил, зажигать конфорку на газовой плите я умел лет с семи-восьми.
— Что опять не так, мам? — обиженно прогнусавил я, вопросительно уставившись на нее.
— Ты никогда не ставил чайник. Всегда просил меня. — И мама иронично передразнила мой детский голосок: — Мам, а чаёчка налей.
— Ну прости, мам. Теперь я буду учиться сам о себе заботиться. Ведь мне уже одиннадцать. — И я легким движением руки чиркнул спичкой по краю коробка, зажег конфорку и поставил на нее большой эмалированный белый чайник. При этом я с интересом заметил, что в ушко его крышки была просунута винная пробка. Я вспомнил, что с помощью этого нехитрого приспособления можно было поднимать горячую крышку без использования прихватки и не боясь обжечься.
Пока чайник кипятился, я потянулся к другому, который был поменьше объемом. В нем мы заваривали чай. Заварка при этом получалась довольно крепкой и ее надо было обязательно разбавлять кипятком. Беда была в том, что когда жидкость в заварочном чайнике подходила к концу, то мама в целях экономии несколько раз доливала в него обычной кипящей воды. Качество заварки при этом конечно же ухудшалось и после нескольких таких «доливок» ее консистенция и цвет постепенно доходили до состояния, которое у нас в семье негласно называлось «ослиной мочой».
Рядом с заварочным чайником на столе стояла зеленая пачка с чаем. Я с любопытством взял ее в руки и осмотрел. Это был черный байховый чай первого сорта с присвоенным ему номером 36. Надпись на пачке утверждала, что он состоит из лучших марок индийского и грузинского чая.
Я поставил пачку на место и с опаской заглянул в заварочный чайник. Принюхавшись ко все еще горячему напитку, я с радостью ощутил его терпкий запах. А это значило, что заварка была свежей. Порадовавшись этому весьма приятному обстоятельству, я налил себе примерно четверть кружки заварки и положил две чайные ложки песка.
В ожидании, пока вскипятится большой чайник, я отрезал два куска белого хлеба и достал из холодильника купленный вчера кусок «Крестьянского» масла. Это был еще один из моих обожаемых в детстве деликатесов. Готовил я его по-особому. Намазав хлеб маслом, я сверху немного посыпал его сахарным песком. Не знаю, что на меня нашло в этот миг: то ли я хотел показать маме свое обычное
Когда чайник, наконец, вскипел, я долил в кружку кипятку и немного разбавил холодной водой, которая стояла рядом в поллитровой банке. А после этого откусил булку. Песок к тому времени частично растаял и впитался в масло. Вкус был не то, чтобы каким-то необычным, но он сразу напомнил мне мое первое детство, и мне сразу показалось, что такой чудесной булки с маслом я не ел уже очень давно.
Одним словом, завтрак удался на славу. После него я вернулся в большую комнату и негромко включил телевизор. В это время по первой программе шел документальный фильм, посвященный дню мелиоратора, а по второй — ритмическая гимнастика. В 9:20 должно было начаться «Спортлото», а потом — «Будильник». Именно под эти передачи начиналась у нас воскресная уборка.
Мама разбудила Аню. Та заспанная и недовольная отправилась в ванную. Но поскольку уборка — мероприятие общесемейное и неизбежное, ей так или иначе приходилось с этим мириться.
Я всегда любил прибираться в большой комнате, поближе к включенному телевизору, а заодно и к открытому балкону — с улицы в любое время мог позвать кто-нибудь из друзей, решивших пораньше выйти прогуляться. Обычно мы так и делали, особенно, если были на велосипедах: становились под балконом у одного из друзей и орали на весь двор его имя. В большинстве случаев это действовало безотказно.
Я принялся подметать пол, а после протер пыль с мебели и телевизора. Финальным аккордом было мытье полов. Обычно этим занималась мама. Она выносила в комнату ведро с теплой водой, в которую добавляла хлорки и стирального порошка, смачивала в нем тряпку и после этого наматывала ее на швабру. Сначала проходилась по полу обильно смоченной тряпкой, а потом подтирала сухой. При этом всем остальным членам семьи строго-настрого запрещалось ходить по сырому полу. Надо было обязательно дождаться, пока он высохнет. Все стулья во время этого процесса помещались ножками вверх на стол или на диван, чтобы не мешались при уборке.
Я забрался с ногами на диван и не отрываясь смотрел телевизор, пока мама мыла пол. Я не мог понять, почему мне, по сути, взрослому человеку, вдруг вновь стала интересна такая детская передача, как «Будильник». Возможно, что всему виной было охватившее меня радостное ощущение вернувшейся эпохи СССР. Все мне было интересно, все привлекало мое внимание, а особенно то, что было связано с моими детскими впечатлениями. И я пока ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел, если честно.
Наконец, уборка закончилась. Все разошлись по своим делам: мама — на кухню, отец — к себе в комнату, Аня — к зеркалу, наводить прическу и макияж. В это время в моде были пышные завитые прически. И для достижения этого эффекта Аня пользовалась электрическими щипцами для завивки. Волосы захватывались ими и наматывались в несколько оборотов на круглую нагретую основу. Это позволяло добиваться эффекта пышной завивки. Дополнительно Аня особым образом начесывала их расческой и в конце закрепляла из баллончика аэрозольным лаком для волос.