Эхо далекой битвы
Шрифт:
— Трис? Заходи.
Юноша вошел в кабинет и только тут заметил двух генералов, сидевших за другим столом в прежних позах. Похоже, что они и не вставали. Он замялся, чувствуя на себе их взгляды, и остановился.
— Ну что, Трис? — спросил отец.
Тристан выпрямился, сжал кулаки. Поднял голову.
— Я согласен, сэр.
Оба генерала облегченно вздохнули и оживились. Поднялись, отодвинули стулья, подошли к нему, похлопали по плечу, а Чоу сказал:
— Тогда, Тристан, собирайся. Несколько месяцев ты проведешь на Калео. Тебе нужно
ГЛАВА XVIII
Подняв сумку с платформы, Тристан отошел от таможенного сканера и направился по коридору к выходу.
— Добро пожаловать на станцию Ономичи, — прозвучал женский голос. — Приглашаем всех прибывших к главной площадке для посадки на звездолет. Выход к шаттлам через боковые двери.
Голос продолжал говорить, сообщая, что время суточного вращения Калео составляет 22.9 стандартных часов. Далее следовала информация о погоде в главных городах, но Тристан уже не слушал.
Зал космопорта станции Ономичи был в три или даже четыре раза больше, чем на Топаве, и, соответственно, многолюднее. Сжав ремень сумки, Тристан прошел через ворота к посадочной площадке и влился в толпу. Даже в Академии Айри-Сити ему не доводилось видеть такой пестроты и разнообразия. Люди, высокие и низкие, толстые и худые, черные, белые и желтые, а также негуманоиды, многих из которых он никогда и не видел, окружали его со всех сторон, занятые своими делами.
В зале ожидания все места оказались занятыми, но Тристану вовсе и не хотелось садиться. Отойдя к стене, он поставил сумку между ног и стал ждать.
«Не ищи его, — вспомнил Тристан, — он сам тебя найдет». Но он все же оглянулся, прежде чем повернуться и посмотреть на Калео.
Со времени прогулки с отцом по каньону, с той поры, как он провел со сферзахами целый день на скале, после разговора дома, Тристан был решительно настроен на то, чтобы приехать на Калео кандидатом в сферзахи. Но никогда не думал, что это произойдет так скоро. Прошло всего три недели.
«А кажется, что три месяца», — подумал Тристан.
Он вздрогнул, когда низкий негромкий голос произнес у самого уха:
— Тристан Середж? — Юноша резко повернулся.
Человек, стоявший у него за спиной, был,
наверное, лет на десять моложе его отца, и на 9-10 сантиметров выше. Плечи широкие, как у быка пейму, а кожа черная, как беззвездная ночь. Гражданская одежда, а не униформа. В толпе, пожалуй, на него и внимания не обратишь. Тристан склонил голову набок.
— Фати Тоназо? — неуверенно спросил он.
Мужчина чуть заметно кивнул.
— Пошли. — Он повернулся и в следующее мгновение растворился в толпе.
Тристан, поспешно подхватив сумку, последовал за ним. Тоназо шел быстро и в то же время плавно, как рыба в воде, не оглядываясь. Юноше пришлось обойти нескольких пешеходов и пробежать открытое пространство, чтобы догнать его.
Тристан поравнялся с Тоназо, когда тот остановился у лифтов. Юноша тяжело дышал. Встречавший молча взглянул на него и нажал кнопку
Лифт поднял их на несколько уровней и, выйдя из кабины, они очутились в еще одном зале: чуть поменьше, чем зал ожидания. Тоназо кивнул направо, где на частной стоянке уже ждал шаттл.
— Кидай сумку назад и влезай.
Тристан молча подчинился.
Он молчал до тех пор, пока «челнок» не отстыковался от станции и не вышел на полетную траекторию, и лишь тогда спросил:
— Что?..
— Тихо! — оборвал его Тоназо.
Тристан моргнул. Замялся.
— Но…
— Молчи! — повторил Тоназо, не повышая голоса. Ему это и не требовалось. Тон и выражение прищуренных глаз убедили юношу закрыть рот и промолчать.
Некоторое время Тоназо пристально смотрел на него.
— Даже если за время пребывания здесь ты ничему больше не научишься, — сказал он, — то я все же научу тебя послушанию, беспрекословному и быстрому. А учиться начнешь прямо сейчас. У меня есть несколько правил, их легко запомнить. Нарушение их или неподчинение мне, в чем бы это не выражалось и какими бы причинами не объяснялось, влечет незамедлительное и болезненное наказание.
Первое правило: ты не должен говорить, пока я не разрешу тебе сделать это.
Второе правило: ты всегда должен называть меня «ишку», что на шиотанском языке означает «хозяин» или «учитель». Если у тебя есть что сказать, ты обращаешься ко мне за разрешением со словами: «Ишку, могу я сказать?» и, лишь получив это разрешение, можешь говорить. — Тоназо посмотрел в глаза Тристану. — Это понятно?
Тристан кивнул.
— Отвечай мне, йатсу! — приказал Тоназо.
— Да… ишку.
Тоназо повернулся к пульту, а юноша еще долго смотрел ему в спину. Могучие бицепсы, крепкая шея, каменные скулы. Лишь через несколько минут он осмелился спросить:
— Ишку, могу я сказать?
— Можешь.
— А каковы другие правила?
Тоназо оглянулся через плечо. Смерил его суровым взглядом.
— Ты узнаешь в свое время.
Шиоты — островная нация, обитающая на нескольких архипелагах, протянувшихся от восточного побережья самого крупного континента вдоль экватора. Некогда величественные конусы вулканов давно осыпались и поросли лесом, а внизу их окружили города и песчаные пляжи. Башни строений, отразив утренние лучи, на мгновение ослепили Тристана, когда их шаттл вынырнул из ночной половины Калео.
Монастырь Денгау лежал внутри кратера на вершине горы Васика Ок — Вдовья Голова — самой высокой на острове. Солнце еще не добралось до дна кратера, и его скрывала густая туманная пелена, так что лишь в самом конце спуска Тристан сумел различить среди деревьев черепичные крыши домов. Но вскоре монастырь исчез из вида: лабиринт невысоких строений, соединенных крытыми аркадами, окружала стена.
Во дворе располагалось с полдюжины посадочных площадок, две из которых оказались заняты другими шаттлами. Их шаттл опустился рядом.