Екатерина II и ее мир: Статьи разных лет

Гриффитс Дэвид Марк

Гораздо менее известен тот факт, что в первые годы Войны за независимость американцы безоговорочно приняли британское представление об императрице. Как и Саффолк, американцы были уверены в склонности российской государыни в случае нужды поддержать англичан. Мнение свое они изменили лишь к концу войны, зато кардинально. Место врага в их представлении занял теперь образ, сформировавшийся под воздействием скудости информации и отчаяния: образ правительницы, симпатизирующей патриотам и даже готовой прийти им на помощь. Время показало, что это новое впечатление было столь же ошибочным, сколь и прежнее. Однако, так же как в случае с англичанами, американская внешняя политика по отношению к России формировалась на основе именно этого представления.

Удивительного в этом мало, ведь какой бы незначительной информацией о России ни располагали жители американских колоний, эти сведения были несовершенными в лучшем случае и фантастическими в худшем. Большую часть своих познаний они получили в наследство от предков: американцы разделяли со своими британскими кузенами ту полную неосведомленность о России, которую последние только начали преодолевать в первые годы Войны за независимость ^{909} . Если колонисты и читали что-либо на эту тему, так это «Историю его времени» епископа (Джилберта) Бёрнета [334] .

Входившее в стандартный набор книг любой колониальной американской библиотеки, это сочинение порицало Петра I, встреченного автором в Англии во время визита туда знаменитого Великого посольства, за жестокое обращение с подданными. Отзыв Вольтера в его «Истории Российской империи в царствование Петра Великого» (1759–1763), вышедшей в английском переводе в 1763 году, был более благоприятен. В целом воспринятая американцами как самый авторитетный труд о России ^{910} , «История» утверждала, что Петр доблестно боролся за вестернизацию отсталой, даже азиатской страны и до некоторой степени в этом преуспел. Варварские методы Петра позволили ему подвести варварскую нацию к рубежу цивилизации. Если американцы и были знакомы еще хотя бы с одной работой на ту же тему, это, вероятно, были «Записки о России генерала Манштейна 1727–1744», вышедшие на английском в 1770 году [335] . Из «Записок» можно было сделать вывод, что с момента безвременной смерти Петра Россия практически остановилась в развитии. Один переворот следовал за другим, и женщины, дети и умалишенные сменяли друг друга на престоле в не поддающейся уразумению последовательности.

334

Burnet (Gilbert), Bishop. History of His Own Time. London, 1723–1734. — Примеч. науч. ред.

335

Манштейн Кристоф Герман фон (1711–1757) — прусский генерал-майор, на русской службе находился в 1736–1744 гг. На французском языке его «Записки» вышли в 1771 г. (M'emoires Historiques, politiques et militaires sur la Russie depuis L’annee 1727 jusqu’a 1744), почти в одно время с английским изданием: Manstein, Cristof Hermann. Memoirs of Russia, historical, political, and military: from the year MDCCXXVII, to MDCCXLIV. London, 1770. Первый русский перевод опубликован в 1810 г. в Дерпте как «Манштейновы современные записки о России. В историческом, политическом и военно-действенном отношениях». — Примеч. науч. ред.

Как только американцы возжелали независимости, их политические горизонты по необходимости раздались вширь. Соответственно увеличился и их интерес к России. Они вспомнили, что эта, пусть далекая, страна обладает всеми статусными атрибутами власти и могущества: обширной территорией, огромным населе нием, колоссальной постоянной армией и внушающим уважение флотом. Особенно американцы были заинтригованы русской армией [336] . Если было бы на то соизволение императрицы, ее армия могла бы очень пригодиться в Америке. Все дело было в этом жирном «если»: надежду, что Екатерина окажет помощь сепаратистам, уравновешивало опасение, что она примет сторону Англии. В конце концов, Россия — не только варварская страна, но и естественный союзник Британии.

336

Американцы описывали русских солдат более или менее так же, как британцы. По мнению «Pennsylvania Packet», русские солдаты были нечувствительны к тяготам и лишениям и слепо повиновались своим командирам. Поэтому «их единственное устремление — победа или смерть» (Pennsylvania Packet. 18 September 1775. P. 2); см. то же самое в выпуске: The Connecticut Courant. 9 October. P. 4.

Это опасение еще более усилилось после речи Георга III на открытии заседаний парламента в октябре 1775 года, в которой он поведал собравшимся, что получил «самые доброжелательные предложения» иностранной помощи и что он сообщит парламенту о договорах, которые могут быть заключены^{911}. Георг не назвал ни одной нации конкретно, но в последовавшем за речью обсуждении упоминалась Россия и много раз было сказано о 20 тысячах солдат. Протоколы речи и дебатов достигли Соединенных Штатов к концу декабря 1775 года^{912}. Так же как в Британии, связь между «иностранной помощью» и российским вмешательством была додумана в мгновение ока.

Английские газеты, предрекающие помощь русских, переправляются через океан и жадно прочитываются. Более широкое хождение в Штатах имеют лоялистские [337] газеты, перепечатывающие эти предсказания. Самой популярной газетой в бывших колониях, привлекающей внимание как патриотов, так и лоялистов, является «Royal Gazette» Джеймса Ривингтона. В ноябре 1775 года Ривингтон объявляет, что в благодарность за помощь, оказанную России в ходе турецкой войны, императрица одолжит Георгу III 20 тысяч солдат для подавления волнений в Америке ^{913} . Подобные заявления ведут к разгрому типографии Ривингтона патриотами и к его бегству в Англию. Вернувшись в оккупированный британцами НьюЙорк в конце 1777 года, он неустанно предсказывает, что избавление придет с севера. Теперь он объявляет своим читателям, что 30 тысяч русских солдат будут защищать Ганновер, с тем чтобы собственное ганноверское войско можно было перебросить в Америку ^{914} . Не обойден молчанием и императорский флот: полагаясь на проправительственно настроенную лондонскую прессу, Ривинггон утверждает, что два русских судна, нанятые Британией, уже курсируют по Средиземному морю, ожидая воссоединения с пятнадцатью другими. В эти суда он ухитряется втиснуть 20 тысяч русских солдат ^{915} .

337

Лоялисты (англ. loyalists) (тори-колонисты) — сторонники метрополии во время Войны за независимость в Северной Америке, 1775–1783 гг. — Примеч. науч. ред.

Желание Ривингтона верить в помощь России еще более возрастает, как только в войну на стороне революционеров вступает Франция. Теперь речь идет уже не о сохранении колоний, а о спасении

самой Британской империи. Чем, кроме стремления выдать желаемое за действительное, можно объяснить перепечатку в декабрьском выпуске его газеты за 1778 год двух лондонских статей, возвещающих о заключении договоров с Россией? Согласно одной статье, Британия получала 40 тысяч русских солдат, согласно другой — 50 тысяч, половина которых уже находилась на пути в Новый Свет ^{916} . Из тех же побуждений в июле 1779 года он публикует письмо, якобы из Портсмута, с описанием «огромной флотилии», отправка которой задерживается до прибытия эскадры российских военных кораблей, ожидаемой с минуты на минуту ^{917} . Не обращая внимания на противоречия, в предвкушении будущего британского проекта Ривингтон печатает на той же странице того же номера газеты еще одну заметку, якобы из Лондона, в которой рассказывается, что императрица предложила Британии «двадцать линейных парусников и шесть фрегатов сроком на три года», а также «двадцать тысяч войск для ведения американской войны, на очень выгодных условиях» — в обмен на передачу России острова Менорка. Сообщение заканчивается тем, что король милостиво принял предложение ^{918} . [338] Самообольщение, впрочем, этим не ограничивается ^{919} . Осознанно или нет, Ривингтон тем самым вносит свой вклад в упрочение мифа о русском жупеле ('epouvantail), по выражению французского министра иностранных дел графа Верженна. ^{920}

338

Здесь предлагается укротить мощь французского флота уступкой России военно-морской базы в Средиземноморье.

Помимо разрозненных слухов британская и лоялистская пресса — в таком порядке — поставляла международные новости, в конце концов попадавшие и в газеты патриотов. Соответственно, редакторы-виги, отрезанные от источников информации, способных опровергнуть сообщения британской прессы, поневоле способствовали распространению этих историй. Например, уже в августе 1775 года мы читаем, причем не в лоялистской, а в патриотической прессе, что кабинет лорда Норта намеревается нанять иностранные войска для подавления революции^{921}. Сообщения вскоре наполняются конкретикой. К концу ноября в «Virginia Gazzette» появляется отчет об уже зафрахтованных в Англии судах для транспортировки «двадцати тысяч русских, двенадцати тысяч ганноверцев и пятидесяти тысяч шотландцев и голландцев»^{922}. Какое количество кораблей потребовалось для перевозки 82-тысячного войска, газета не разглашает. «Pennsylvania Packet» ограничивается куда более скромными «двадцатью шестью тысячами русских и десятью тысячами гессенцев, ганноверцев и вюртембержцев, собирающихся прибыть на поле битвы в апреле следующего года»^{923}. Хотя детали слуха варьируются от газеты к газете^{924}, суть его остается неизменной.

И затихают такие слухи нескоро. В следующем году, согласно газете «Connecticut Courant», императрица предлагает королю для отправки в Америку от 20 до 100 тысяч солдат. Понятно, что королевские подданные не жаждут принять это предложение ввиду неизбежного последующего повышения налогов^{925}. Как бы там ни было, а пять недель спустя войска уже наняты и для них испрошено разрешение пройти через Францию (!) по пути к судам, которые перевезут их в Америку^{926}. Письмо из Лондона рассказывает также о том, что был нанят русский флот, который скоро совместно с британским начнет военные действия в Новом Свете^{927}.

Подобные тревожные сигналы непрерывно раздавались в прессе на протяжении следующих нескольких лет. Письмо из Бордо, например, оглашало в феврале 1777 года скорое прибытие 20 тысяч русских солдат ^{928} . Некоторые газеты поднимали планку до 24 тысяч ^{929} . К маю войско уменьшилось до более привычных 20 тысяч ^{930} . До конца 1777 года поголовье российских наемников оставалось на этой отметке, хотя в качестве компенсации «Pennsylvania Packet» добавила к ним десять тяжеловооруженных военных кораблей. На той же странице в статье, перепечатанной из ривингтоновской газеты, содержится объявление о новом русско-британском договоре, согласно которому в Ганновер будет отправлено 30-тысячное российское войско ^{931} . С другой стороны, самый первый выпуск «New-Jersey Gazette» в том же месяце перепечатал заметку из «Morning Post», извещающую о договоре, по которому Россия снабдит Британию 36 тысячами солдат ^{932} . [339] На той же странице редактор, некритичный, как католик, в отношении источников, воспроизвел сообщение Дюпона о раздаче русским морским капитанам каперских патентов, разрешающих им нападать на американские суда.

339

Также в «Morning Post» от 30 августа содержится сообщение полковника Джона Лоренса, адъютанта Вашингтона, о прибытии в ноябре 36-тысячного русского войска. См.: Papers of Henry Laurens / Eds. P.M. Harmer et al. Columbia, SC, 1990. Vol. 12. P. 69.

Учитывая такое раздолье для досужих вымыслов, просто невозможно было назвать такое число солдат, которое показалось бы неправдоподобным. К концу ноября английская газета, принесшая за океан еще одну вариацию все на ту же тему, утверждала, что, если Франция не прекратит пособничество повстанцам, Британия объявит ей войну, уступив России Гибралтар и вест-индский остров с плантациями сахарного тростника в обмен на 40-тысячное войско. Что именно Россия будет делать с сахарными плантациями, не говоря уж о Гибралтаре, не объясняется. Как бы там ни было, эта история просочилась в Континентальный конгресс и была опубликована в «New-Jersey Gazette»^{933}. Разумеется, патриотические редакторы не отличались разборчивостью в выборе материалов для печати. Тем не менее, когда речь заходила о России, они, вне зависимости от своего происхождения, единодушно склонялись к выводу, что она примет, если уже не приняла, сторону Британии.