Экс на миллион
Шрифт:
— Господин главный бомбист! — придержал меня на выходе Мудров. — Не сочтите обидным. Это лично вам. Процентик, так сказать, за услугу.
Он сунул мне пухлый конверт и затряс мою руку на прощание. А что я, косой? Принял подношение, поблагодарив сухим кивком головы. Сделка с самолюбием? Три раза «Ха!», ёксель-моксель!
Мы с Бодрым бодро пересекли аллею, потея от напряжения. Ждали возможной засады, но все было тихо. Около входа в сад нас ждали две тройки и мои хлопчики из Зарядья. Расселись по парам на кожаных сиденьях. Саквояж полетел в ноги.
— Но, залетные!
Тройки сорвались с места, звеня колокольчиками
— У нас получилось! — орал сзади Сашка, не замечая пыли, летевшей от моего экипажа.
«Действительно получилось», — в кой-то веки согласился я с Бодрым.
… Ребята смогли нанять две отличные брички с весьма резвыми лошадками. Обычно тройки использовались зимой, когда все, кто мог себе позволить, носились на санях. Существовала даже примета у купцов — прокатиться на тройке по первому снегу, чтобы не оставляла удача в делах. Но сейчас, в октябре, спроса на тройки не было. Те, кто отъезжал на них на заработки в Москву, спешно возвращались по домам из-за обстановки в столице и прятали в лари свои щегольские наряды. Везти нас в столицу кучера бы не согласились ни за какие коврижки. Но это и не входило в мои планы. Дорога нам лежала в ином направлении.
Сперва, чтобы запутать будущее расследование, если оно случится, мы двинулись в сторону Тулы. Проехав за Одоев, свернули на север и устремились к Алексину. Парни отсыпались после бессонной ночи. Я же, весь на адреналине, изводил себя вопросами.
Никак не мог понять, что мной двигало. Что за волну я оседлал? Зашкалил уровень тестостерона в крови? Или что там отвечает за эйфорию? Дофамин? Серотонин? Пофиг, где я и где биология?
«Не знаю, ветошной, не ветошный, но кураж точно был и никуда не делся. Откуда только все взялось — понимание, как действовать без ошибок? Правильно потом скажет вождь мировой революции: „из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк“. Цирк я устроил. Что ж до кино, то оно, похоже, мне в голову целую гангстерскую программу заложило. Сфоткать помощника исправника? Я ж в „Однажды в Америке“ подобное подсмотрел. И у прочих моих поступков, если глубоко копнуть, можно найти параллели в отсмотренных мной фильмах. Интересно, сколько мы все-таки хапнули благодаря моему куражу?»
Хапнули мы, как оказалось, не слабо. На первой же большой стоянке в селе Дубна, пока давали отдых лошадям, мы заняли большую комнату в проезжем постоялом дворе. Полузаброшенная, грязная до омерзения, с жуликоватыми владельцами халупа — и гора кредитных билетов на рассохшемся от древности столе. Сюрреалистичная картина: кругом дохлые мухи, а мы, знай себе, лопатим бабло, чтобы понять, насколько соответствуют мои запросы щедрости купеческого сословия. Оказалось, мы даже переплюнули план. Когда я добавил в общую кучу деньги, полученные от Мудрова (я же не крыса какая-то, чтобы «загамать», как говорят блатные, часть добычи), перевыполнение составило более 10 процентов. Вот мы стахановцы с большой дороги!
У Изи и Оси глаза по пять копеек!
— Изя, Ося! Не вздумайте отдавать свои деньги на хранение Пузану. Сделаете так — я за вашу жизнь и медяка не дам.
— А что же нам делать? — чуть не заплакали парни.
— Меня держаться. Про банки слышали? Есть такая услуга — аренда сейфа.
Насчет сейфа я точно не был уверен, но о том, что так называемые «безопасные ящики» уже существуют, узнал в Банке общества взаимного кредита.
— Это что же, мы, как буржуи, теперь будем деньги в банке хранить? — изумился Ося.
— Слушай, что тебе человек говорит! — толкнул его локтем Изя. Ося ответил своим.
— Так, ша! Нам сперва нужно до Москвы добраться! — прервал я разгорающийся спор.
— Вот именно! — влез Беленцов. — Как? Хотелось бы услышать план, Командор.
— Я тебе, Бодрый, уже говорил: у меня все продумано. И да, вот еще момент. Все самые удачные преступления оборачиваются пшиком из-за жадности. Да-да! Золото застит глаза, и люди начинают совершать дурацкие поступки. В итоге, ни денег, ни свободы, ни, порой, самой жизни. Услышьте меня! Я, в первую очередь, к тебе, Бодрый, обращаюсь. Никакой самодеятельности! Никаких ненужных телодвижений.
— Чего это сразу я?! — обиделся Сашка.
— Больно продуманный! Потому так и знай: я слежу за тобой, — я почти ткнул растопыренными пальцами себя в глаза, а потом указал «козой» на Бодрого.
Тот сморщил обиженную моську. Плевать. Была бы возможность, саквояж приковал бы к руке наручниками. Чтобы меньше соблазнов возникало у подельничков. Одно успокаивает: все трое — не профи. Мозги еще не трансформировались. Наверное.
Сгреб деньги обратно со стола в саквояж.
— Ну, что? Погнали?
К утру мы добрались до Алексина. Отмахали порядка 150 верст. Наглотались пыли, хорошенько протряслись. Но никто не роптал. Расстались с кучерами у чайной, где позавтракали. Двинулись неспешно в сторону Оки. По дороге я прикупил себя кепку-восьмиклинку, чтобы не выделяться в толпе непокрытой головой.
— Вы, Командор, в этой кепке смотритесь еще опаснее, чем раньше, — сугодничал Бодрый. — А это что за знакомая личность?!
— Сюрприз! — радостно воскликнул я и замахал свободной рукой, приветствуя капитана моторки Евстратыча. Его лодка неспешно покачивалась на воде, удерживаемая на месте швартовыми канатами.
… Не подвел Пузан, отработал свою долю. В его обязанность входило обеспечить нам пути отхода с использованием новейших технических средств. То бишь всеми правдами-неправдами сподвигнуть знакомого мне капитана моторки на перевозку нашей группы под видом любителей водных прогулок. Октябрь, конечно, не самое подходящее время, но туристы — они такие энтузиасты… На этом строился мой расчет. Если будет погоня, по воде нас никто не догонит. И вряд ли кто догадается, что мы выбрали такой нестандартный вариант. Захотят нас найти, будут ловить на вокзалах Тулы или Калуги. Но никак не в Алексине или на Оке.