Экс на миллион
Шрифт:
— Осилю! — кивнул я. — Давайте, пацаны, по-простому, на «ты». Я Вася, если что. Ваши имена мне уже известны. И просьба одна есть. Нужно смотаться на Пречистенку и барахлишко мое привезти, — и добавил, с подозрением оглядев незамысловатый антураж комнатенки. — Клопы есть?
— Куда ж без них, без «бекасов»? — вздохнули хором парни. — Поздно вечером устроим на них охоту. Повыведем большей частью. Ну а те, кто уцелеет…
— Попьют моей кровушки, — грустно подытожил я.
Особенностей загадочной «бекасной охоты» мне не раскрыли. Основное ее действие было запланировано на темное время суток. А пока, суть да дело, парни навертели
Изрядно подкрепившись, выбрались поболтать за жизнь на тот самый боевой ход, который превратил комнату родни Оси в жилье воровского премиум-класса. За прошедшие века на стену нанесло немало листьев и прочего древесного мусора. И превратился боевой ход в подобие городского бульвара с кустами и мелкими деревцами. Красиво. Внизу шумел город, пролетали экипажи, звенел вдали трамвай, куда-то торопился рабочий люд после тяжелого трудового дня. А мы сидели, свесив ноги со стены, потягивали прямо из горла отличное пивко, наслаждались багрянцем на деревьях, игрой теней у загоравшихся уличных фонарей и вели неспешный разговор. И только сейчас до меня вдруг дошло, что я действительно в Москве, в златоглавой — вон, сколько куполов сияют, только руку, кажется, протяни. А если сомневаешься, повороти башку на сто восемьдесят градусов — Кремль, сэр! Хоть с орлами на башнях, а не со звездами, но все ж тот самый воспетый в песнях Кремль и примелькавшийся в новогодних телезаставках. Сердце страны! И я здесь, в двух шагах, усевшись на задницу поудобнее…
Изя и Ося мне нравились. Простые ребята. И очень дружные. Как рассказал еврей, Изосим его, можно сказать, спас, когда из Китай-города выселяли иудеев по приказу активного антисемита и не менее активного «петуха» великого князя Сергея Александровича. Двадцать тысяч человек тогда выперли из столицы, но только не Изю. Не захотел уезжать, и всё! Сирота семи лет отроду, он спрятался в одном из убежищ, которые пронизывали гетто, как дырки швейцарский сыр. Когда опустевшие дома стала заселять разная голытьба, Ося столкнулся с Изей. Сперва подрались до крови. Потом побратались. Изю приютила тетка Оси, у которой он и сам жил на положении приемыша. Так вместе и росли, учились взрослым играм и практически не расставались.
— Чем промышляете, братишки?
— Да всем помаленьку. К серьезным делам нас не допускают. То белье где своруем. То с пьяного шапку сорвем. То голубей наловим на чердаках, да и продадим их в ресторан. А уж там эти птички сойдут за дорогую дичь.
— А мечта у вас есть?
Парни оживились.
— А то как же! Ждем, пока Манька из нашего дома подрастет. Справим ей билет и станем хипесниками.
— Это как?
— Как-как, обычное дело. Манька клиента в дом приведет, за ширмой устроит, а мы тут как тут. Бумажничек хвать — и тикать.
— Постойте! Вы хотите свою юную соседку в блядь превратить?
— Почему в блядь? — удивились парни. — Нормальная профессия. Не целка какая-то без билета, а бланкетка. Осмотр у доктора, отметка в полиции и все такое.
Я вздохнул. Мне ли парней осуждать? Тут жизнь у людей тяжелая. Порой тухлятине рады и последним обноскам, на которые без слез не взглянешь. В мастерских гнут спину от зари до зари, без выходных. Голодный народ прет из
— Вась, — по-своему оценили мою реакцию парни. — А куда нам еще податься? Не в банщики же идти?
— А чем плохо людей мыть?
— Мыть? — парни заржали, вспугнув стаю воробьев. — Банщиками прозываются те, кто на вокзалах промышляют.
— А причем тут баня?
— Не баня, а банхоф. Вокзал по-польски, — пояснил Изя, открыв очередную бутылку не особо крепкого бархатистого «Черного» со сладковатым вкусом от пиво-медо-варенного товарищества «Калинкин».
Эти два красавца не видели себе иного пути, кроме воровского. Правильно говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.
— Я так понимаю, Пузан сейчас масть держит в Китай-городе. Авторитет? Иван или как там у вас говорят?
— Не Иван, — помотал головой Ося. — Иваны — это те, кто имя свое скрывает в остроге. Просто весовой. Или Матка, старший вор.
— Чем он на жизнь раньше зарабатывал? Карманник?
— Карманник, маравихер — это самый авторитет среди воров. Не, Пузан попроще, но тоже из «аристократов». Он мойщиком прежде был.
— Мойщик?
— Это те, кто в поездах промышляют. Особый талант нужен человека заговорить.
— Зачем?
— Вот сядет мойщик в купе с «грачом» и давай мешать ему заснуть. Все время пристает с разговором. «Какая станция»? «Скоро ли доедем»? И все такое. Доведет человека до такого состояния, что он сам во сне забудется, как в обморок провалится. Тут и бери у него из карманов все что угодно.
— Я заметил. Пузан мастак говорить на разный лад. И по фене. И по ветошному. Правильно слово употребил?
— Все верно. Ха, глядишь, ты, Вася, скоро застучишь по фене как блатной. А еще у нас говорят «ветошный кураж». Это про человека, навроде тебя. Который в минуту опасности ни в чем не меняется, оставаясь спокойным — будто не как вор, а как честный-пречестный, — пояснил мне Изя и с жаром добавил. — Держись Пузана — не прогадаешь. Он тоже из таковских.
Парни, перебивая друг друга, рассказали, как главвор добился авторитета. Он сделал себе имя среди воров следующей выходкой. «Помыл» как-то раз деньги у одного купца в вагонном купе. А купец оказался стреляным зайцем. У него уже как-то украли 25 тысяч в поезде, и он решил над «мойщиками» пошутить. Забил подкладку резаной бумагой, придав ей вид «колодок»[3]. Вот Пузан ее и вытащил. Через некоторое время к купцу на улице подходит молодой человек.
— Скажите, это вас обокрали на 25 тысяч?
— Да.
— А потом еще на 20?
— Да-да, поймали? — с надеждой спрашивает купец и… получает пощечину.
— Впредь будете знать, как шутить с ворами! — говорит ему Пузан (а это был он), прыгает в коляску и уезжает.
— Вот такой он лихой вор! — завершил свой рассказ Ося.
— Ночь на дворе, ребята! — поднялся на ноги Изя. — Пора «бекасов» гонять.
Мы перелезли через подоконник обратно в комнату. Зажгли побольше сальных свечей. Вылезшие на разведку клопы заметались по стенам и полу. И стали гурьбой набиваться в проделанные заранее отверстия. Парни внимательно следили за бегством кровопийц. Когда в дыре их скапливалось достаточно, наглухо затыкали ее чем-то вроде комочка смолы. Я же просто метался по комнате и плющил гадов ногами. И счет изведенных врагов рода людского был явно не в мою пользу.