Экспансия - 2

Семенов Юлиан

– Спросите портье, я не слежу за соседями!
– человек снова вскинул ноги на покрывало и устало опустил маленькую голову на низкую, словно бы расплющенную, подушку.

Роумэн прикрыл дверь, которая заскрипела еще пронзительнее. ..

– Сеньора живет рядом, - услыхал он чей-то шепот, знакомый, громкий; ее, господи!

Он резко обернулся: Криста стояла в проеме двери номера, что был напротив двенадцатого; она была в халатике, лицо бледное, усталое, но такое в нем было счастье, так сияли ее глаза-озерца, так она тянулась к Роумэну, хотя была внешне совершенно недвижна, что он даже зажмурился от счастья,

бросился к ней, обнял, вобрал ее в себя и замер, почувствовав легкую, о с в о б о ж д а ю щ у ю усталость.

– Ну, Ригельт, спасибо вам, - сказал Роумэн, подчеркнуто не глядя на заросшее седой щетиной лицо Лангера, - вы крепко меня выручили, без вашей помощи я бы ни черта не сделал.

Грегори, натянув макинтош на голову, спал на колченогом диване с выпирающими пружинами. Он уснул через десять минут после того, как Криста привезла Роумэна; они тогда вышли из подвала во двор; ночь была прохладная, чуть подморозило; звезды стыли в черной бездне неба; они вдруг начинали мерцать и калиться изнутри; порой казалось, что некоторые, самые яркие, вот-вот лопнут; потом снова наступало затишье, все успокаивалось, и на земле из-за этого становилось еще тише.

Роумэн выслушал желтого, похудевшего Спарка; тот еле шевелил губами, спал по два часа в сутки: караулил немцев. Когда Криста приносила еду, кормил их с ложки; гадили они под себя, запах был страшный, въедливый.

– Судя по тому, что их не ищут, те записки - <Уехали по делам, скоро вернемся, бизнес>, - которые я заставил их написать в их подлючие оффисы, подействовали. Полиция не включилась в дело, ей, видимо, ничего не сообщали... А этого самого к о ж а н о г о Фрица, который жил здесь по фальшивым португальским документам, похоронил Лангер, я его заставил. Вполне квалифицированно волок тело в яму... Гад... Я сделал ему узлы на ногах пошире, так, чтобы не упал, работал в условиях, приближенных к их концлагерям, все время плакал, сука... Оказывается, этого самого Фрица присудили к петле... Заочно... В Кракове...

– А ты привел приговор в исполнение... Не казни себя. Ты не мог иначе, - сказал Роумэн.

– Конечно. Только я никак не могу отделаться от того ощущения, понимаешь? Я до сих пор чувствую, как рукоять пистолета мягко входит в его висок...

– Не ты это начал. Не мы это начали, - жестко сказала Криста.
– Они звери. Так с ними и надлежит обращаться.

– Львы - тоже звери, конопушка, - вздохнул Грегори.
– Пошли вниз, они могут подползти друг к другу, начнут еще зубами развязываться, они на все готовы...

– Кто из них легче р а з в а л и в а е т с я?
– спросил Роумэн, проводив глазами Кристу, спустившуюся в подвал первой.

– Ригельт.

– Ты не чувствовал в них игры?

– Какой?

– Не знаю... Игры - и все тут... Они все ведут какую-то игру, Грегори... Надо ж было придумать такое: за два часа напечатать объявления об охоте в джунглях, развесить их там, где они бросаются в глаза, просчитав, что Штирлиц не преминет прийти по этому адресу... Надо же иметь такие мозги?! Они живут играми, понимаешь?

– Здесь игры не было, - убежденно ответил Грегори.
– Но я должен поспать. Потом я отвечу тебе, продумав все еще раз, сейчас у меня плохо варит голова, прости.

– Я очень рад, - ответил Ригельт, подобострастно глядя на Роумэна, я рад, что смог вам помочь... За эти дни я переоценил

всю свою жизнь... Я сделал выбор.

– Не вы сделали выбор, Ригельт. Выбор за вас сделал я, - Роумэн достал из кармана конверт, в котором лежали р а п о р т ы Райфеля, Вальдмана из Эльдорадо, Александра фон Фройбаха из Монте-Карло, Зибера из <Колониа Филадельфиа> под Асунсьоном - всех тех, кого он п р о ш е л по цепи, по тайной нацистской цепи, внедрившейся вдоль по Паране, перевалочные пункты по дороге нацистов в Чили, Боливию, Перу, Колумбию; явки, пароли, номера счетов, шифры - все было здесь.
– Сейчас я развяжу вас и вы ознакомитесь с этими документами. И внесете свои предложения.

Роумэн подошел к нему - обгаженному, вонючему; не скрывая отвращения, задержал дыхание, развязал ему руки и ноги; Криста стояла рядом, сжимая в руках свой <смит-вессон>.

– Он не будет поступать неблагоразумно, - заметил Роумэн, отходя от Ригельта, который медленно массировал руки в запястьях.
– Ему теперь придется вести себя очень продуманно. Верно, Ригельт? Ваши ведь не станут чикаться, они не понимают нашей дурацкой мягкотелости, верно?

– О чем вы?
– удивился Ригельт, пытаясь подняться; ноги не держали его; серые брюки, сделавшиеся от мочи и экскрементов темными, бесформенно болтались на нем, словно лагерная роба.
– Я же все сказал вашему коллеге, я понимаю, что все случившееся обязывает меня к...

– Договаривайте, - сказала Криста.
– Договаривайте, Ригельт. Могу помочь: к сотрудничеству. Вы это хотели сказать? Да? Вы молчите, потому что вам мешает Лангер?

– Я... Нет, то есть...

– Вот смотрите, - сказал Роумэн.
– Знаете руку ваших людей? Почерк знаком?

– Почерк знаком мне, - тихо сказал Лангер.
– Вы же это прекрасно знаете, потому что имена людей называл я, а не Ригельт.

– Я бы и сам вышел на Райфеля, - Роумэн покачал головой.
– Вы не просто назвали их имена, вы дали к ним ключи. Теперь это наши люди. Но Ригельт помог нам в другом... Правда, Ригельт? Вы поглядите, поглядите на документы, в этом заслуга не только Лантера, но и ваша... Вы крепко напортачили в Рио, вы з а с в е т и л и с ь, этого вам было делать нельзя, никак нельзя.

Ригельт со страхом глянул на документы, лежавшие на пыльном столике, потянулся к ним. Роумэн одернул его:

– Не трогать руками! Глаза есть? Вот и смотрите. А когда наглядитесь, возьмете ручку и подтвердите правильность написанного. Писать будете на мое имя. Назовете меня <Герберт>. И напишете, что указание на работу со Штирлицем вы получили от Пепе и Лангера. Укажете точное время, когда он сообщил вам о вылете Штирлица из Мадрида. Все ясно?

– Все ясно.

– Очень хорошо... А теперь с вами, Лангер... К вам позвонили из Мадрида по поводу Штирлица, не правда ли?

– Да.

– Кемп?

– Да.

– Вы понимаете, что наш разговор записывается на пленку?

– Да.

– Вы открываете мне секретные сведения по собственному желанию, без какого бы то ни было принуждения с моей стороны?

– Я отвечаю добровольно, без давления.

– Меня не устраивает такой пассаж. Я спросил: вы открываете мне ваши секретные сведения без давления?

– Да, я открываю вам секретные сведения без давления... с вашей стороны.

– Ригельт, вы это подтверждаете?