Экспансия - 2

Семенов Юлиан

– Да, да, конечно, - ответил тот, по-прежнему завороженно глядя на бумаги, что лежали на столе.

– Ригельт, вы подтверждаете, что Лангер убил своего телохранителя Фрица ударом рукоятки <парабеллума> в висок?

– Но я этого не видел...

– Меня не устраивает такой ответ.

– Да, подтверждаю.

– Нет, меня и этот ответ не устраивает, вы знаете, как даются показания такого рода. Их дают развернуто, исчерпывающе, подробно.

– Лангер устранил своего телохранителя...

Роумэн перебил его:

– Имя! Вы забыли назвать

имя. Имя и фамилию.

– Фриц Продль, живший в Лиссабоне по документам на имя Васко Алвареша, работавший личным секретарем Лангера, был убит им во время ссоры, произошедшей на моих глазах, ударом <парабеллума> в висок...

– Вы это видели лично?

– Да.

– Вы свидетельствуете это свое показание под присягой?

– Да, я готов присягнуть.

– Лангер, вы подтверждаете показания Ригельта?

– Нет.

– Подумайте еще раз.

– Мне нечего думать. Это он, Ригельт, убил моего секретаря Фрица Продля, действительно жившего здесь по паспорту Васко Алвареша, когда понял, что тот получил документы, из которых можно было сделать вывод о провале миссии Ригельта в Латинской Америке.

– Какой именно?

– Миссии, связанной с транспортировкой Штирлица на нашу опорную базу.

– Какую? Штирлиц должен был поселиться в Асунсьоне?

– Да, первое время там, вы правы. Но - подконтрольно. А Штирлиц ушел, скрылся. По его вине. Это не было случайностью. Вот за это Ригельт и устранил Фрица Продля. На моих глазах.

– Так кто же из вас говорит правду?
– Роумэн смотрел то на одного, то на другого.
– А?

– Я!
– Ригельт снова опустился на пол, ноги, верно, не держали его. Я вам выгоднее, чем Лангер, хотя он и является руководителем лиссабонской группы. Я вам выгоднее, потому что, когда Отто Скорцени вернется, - а он скоро вернется на свободу - я снова буду с ним, а он знает то, что и не снилось Лангеру. Я выгоднее вам, Герберт, даю честное слово!

– Какое вы мне даете слово?

– Честное слово! Я всегда был зеленым СС, я не носил эту страшную черную форму! Лангер из гестапо, их организация осуждена по решению трибунала в Нюрнберге!

– Не теряйте лицо, Ригельт, - поморщился Лангер.
– Ни вас, ни меня не убьют, мы нужны им живыми. Вы, как и я, в дерьме, не марайтесь еще больше. Берите на себя Фрица, это нужно им для того, чтобы крепче нас держать, неужели не понятно? Все знают, что у меня не хватит силы его убрать, я из другой породы, зачем лжесвидетельствовать?

– Помолчите, - сказала Криста.
– Я должна поменять пленку в диктофоне.

– В том, что сказал Лангер, - заметил Роумэн, как-то наново рассматривая Ригельта, - есть резон. Он дает вам дельный совет, соглашайтесь. И развяжите вашего друга... Вот так, молодец... Лангер, когда вы узнали, что ваш телохранитель осужден к повешению в Кракове?

– Месяца два назад.

– А точнее?

– В начале октября сорок шестого года.

– Так, может, мы сформулируем ваше показание иначе? <Я, Лангер, штурмбанфюрер СС, живущий в Лиссабоне по документам Энрике

Ланхера и возглавляющий фирму...
– Назовете ее правильно, я могу ошибиться, ладно? Я, Лангер, узнав, что мой секретарь Фриц Продль, он же Васко Алвареш, осужден в Кракове - приговорен к смертной казни через повешение за то, что во время войны служил в Аушвице и принимал участие в массовых убийствах узников, поручил Ригельту, штурмбанфюреру СС, работающему ныне в Лиссабоне под фамилией Киккель, устранить Продля, поскольку правительство Польши официально потребовало его выдачи. Необходимость такого рода акции вызвана возможностью провала одного из звеньев нашей глубоко законспирированной цепи: Линц - Ватикан - Мадрид - Лиссабон - Канарские острова - Рио Игуасу - Асунсьон - Кордова - Сантьяго-де-Чили - Ла-Пас - Богота>.

– Я перезарядила пленку, - сказала Криста.
– Пусть говорит.

– Вы согласны с моей версией, Лангер?
– спросил Роумэн.

– Я скажу то, что вы требуете.

– Ну, и прекрасно. Только добавите: проверив р а б о т у Ригельта, я лично похоронил Продля, так как Ригельт почувствовал себя плохо после ликвидации. Да?

Лангер с трудом поднялся, раскачиваясь, приблизился к стене и, закрыв глаза, вздохнул; постоял недвижно, потом, повторив - слово в слово - то, что продиктовал ему Роумэн, спросил:

– Теперь мы свободны?

– После того, как собственноручно напишете это же, - да, - ответил Роумэн.

– Я напишу, - кивнул Лангер.
– Только вам - хотите вы того или нет придется ответить мне на вопрос: я обязан поставить мое руководство в известность о случившемся, если меня, вдруг, спросят?

– А кто вас может об этом спросить?
– Роумэн пожал плечами.

– Тот, кто поддерживает контакт с вашими людьми. Или все происшедшее здесь и в Игуасу ваша личная инициатива?

– Если вы поставите в известность о случившемся, - сказала Криста, вас уберут так же, как убрали Гаузнера. Это говорю вам я, его агент. Я работала с вами в Лиссабоне против этого господина, - она кивнула на спящего Спарка.
– Я с американцами - поэтому жива, здорова и благополучна. Еще вопросы есть?

Роумэна поразило то, как Криста произнесла эту фразу; закрыл глаза, полез за сигаретами.

– Вопросов больше нет, - задумчиво глядя на Кристину, ответил Лангер.

<Только бы он не начал спрашивать ее, - подумал Роумэн, - только бы он не стал интересоваться ее р а б о т о й, я не смогу это выдержать, это как разорвать мне грудь и вынуть сердце>.

– Отведите Ригельта в чулан, - попросил он Кристину; говорил сухим, начальственным тоном.
– Подождите там час, - пояснил он Ригельту, - потом я освобожу вашего начальника, и мы продолжим беседу с вами.

Поддерживая локтями сползавшие брюки, Ригельт, шаркая ногами, словно старик, вышел. Кристина шла сзади, упираясь ему в голову пистолетом. <Он может играть слабость, - подумал Роумэн, - а когда закроется дверь, кинется на нее, он - может>.

– Стой!
– крикнул он сорвавшимся голосом.
– Стоять!