Эксперт № 38 (2014)

Эксперт Эксперт Журнал

Центрально-азиатский волк

Современная Монголия уверенно претендует на лидерство в Центрально-Азиатском регионе. Основной критерий, определяющий это стремление, — уровень развития демократии, фиксируемый западными экспертными структурами. Например, президент США Джордж Буш в 2005 году назвал Монголию бастионом демократии в Северной Азии. Вслед за ним известный специалист по Монголии Алисия Кэмпи отметила, что «Монголия с Востока, а Турция с Запада могут стать лидерами, руководящими конструктивным развитием региона». Однако все это не означает, что Монголия однозначно ориентирована на Запад.

Не менее интересны ее инфраструктурные проекты с Японией, например по строительству аэропорта, а также в сфере атомной энергетики. Сотрудничество с Южной Кореей, Малайзией и Сингапуром свидетельствует

о стремлении страны интегрироваться с крупнейшими экономиками Азии. По аналогии с динамично развивающимися «азиатскими тиграми» Монголию в среде западных экспертов называют центрально-азиатским волком. Еще в 2004 году в монгольской экономике зарегистрированы характерные для «азиатских тигров» темпы роста — 10,6%. Это увеличение было вызвано ростом мировых цен на медь и золото — основные экспортные товары Монголии. В 2005 году добыча золота в этой стране существенно увеличилась, а горнодобывающая отрасль все больше утверждается как наиболее перспективный сектор экономики страны.

В 2012 году начался бурный экономический подъем, связанный с ростом добывающей отрасли. По инвестициям в горнодобывающую сферу этой страны лидирует КНР. На добывающую отрасль приходится 44% общего объема китайских инвестиций. Сегодня, по данным Всемирного банка, Монголия входит в первую треть стран мира с точки зрения условий для ведения бизнеса, опережая по этому показателю даже Испанию с Польшей.

Что определило подобную позицию? С одной стороны, богатство природными ресурсами: золотом, ураном, молибденом, медным концентратом и нефтью. С другой — непосредственное соседство с крупнейшей в мире ресурсопотребляющей страной — Китаем, рынок которого открыт для монгольских поставок. В этой ситуации Монголия пытается позиционировать себя как конкурент России, от энергоносителей которой она по-прежнему зависит. Выйти из этой зависимости, по определению президента Элбэгдоржа, — стратегическая задача. В стране реализуются проекты развития альтернативной энергетики, рассматриваются проекты строительства ГРЭС и АЭС. Однако все это возможно лишь в долгосрочной перспективе, хотя западные инвесторы готовы поддержать такие начинания. Но главное — определен вектор изменений: стремление к суверенитету и отказ от советского наследия в экономике.

При этом на уровне деклараций Монголия стремится выстраивать тесные партнерские отношения с Россией. В столице страны, где проживает почти 40% населения (1,4 млн человек), действуют «русские центры», открыта православная церковь. В этом году исполняется 75 лет с победы советско-монгольских войск на Халхин-Голе. К чести монгольского руководства нужно сказать, что все попытки пересмотра и переоценки этих событий не получают поддержки официальных властей. Более того, мемориалы воинской славы сохранены и не подвергаются вандализму. Однако памятники В. И. Ленину почти все ликвидированы. Происходит четкое разделение идеологии и событий, определивших обретение Монголией суверенитета. В этом плане исторический багаж предыдущей эпохи оказывает позитивное влияние на наши двусторонние отношения.

Изменение идентичности

Впрочем, о наличии устойчивой русской культурной доминанты в этой стране говорить не приходится. Монголия все больше ориентируется на южнокорейские культурные модели. Это находит свое выражение в массовой культуре, в моде, а иногда и в религии. Все это резко диссонирует с антикитайскими настроениями. Китай по отношению к Монголии является инвестором номер один, на первом месте он и по экспорту товаров массового потребления. Однако именно это рассматривается как экспансия и вызывает негативную реакцию в обществе. Она находит идеологическое обоснование в исторических контекстах противопоставления кочевой и оседлой ментальности. Именно в этих случаях речь идет об изменении истории в угоду политической конъюнктуре. За последние двадцать лет монгольская история приобрела ярко выраженный имперский лоск. Ее наследие оказалось запечатлено в материальных объектах культуры на улицах и площадях в статуях Чингисхана и его потомков. При этом сами современные «потомки Чингисхана» предпочитают ориентироваться на корейский стиль и японское образование.

Подобные изменения идентичности монголов напрямую обусловлены распространением иностранного образования в стране. Отказ от советской образовательной модели и упадок модели национальной привели к тому, что современная монгольская молодежь сформировалась в европейских, корейских

и японских вузах (при этом многие еще успели застать «русские» школы). Во многом это люди с весьма отличным от российского типом мышления, с другими ценностями, иным видением будущего своей страны. Учитывая немногочисленность населения Монголии (3,1 млн человек) и значительный процент молодежи, эта страна в перспективе будет казаться все более непонятной и непредсказуемой. Говоря о стратегическом партнерстве с Россией, в Улан-Баторе постоянно будут стремиться интегрироваться в Северо-Восточную Азию. Причина тому — высокий уровень бедности, выталкивающий монголов в качестве дешевой рабочей силы на рынки Южной Кореи и Японии. Только в Южной Корее сейчас проживают 19,5 тысяч монголов, из которых 9,5 тысяч — нелегально, а 10 тысяч имеют официальный вид на жительство. При этом 44% монголов живут в Корее с семьями.

Уровень интеграции Монголии в экономический регион Северо-Восточной Азии с каждым днем усиливается. Сегодня можно говорить о формировании новой геоэкономической конфигурации. На примере Монголии этот процесс можно проследить и зафиксировать. И можно с уверенностью сказать, что развитие Монголии окажет непосредственное влияние на российскую Восточную Сибирь — как на ее экономику, так и на социальное развитие. Монголия является практически беспошлинной зоной, многие азиатские товары там гораздо дешевле, чем в России, не говоря уже о минимальном прожиточном уровне. В обозримом будущем Монголия будет иметь большие возможности для создания новых рабочих мест и привлечения иностранной рабочей силы, преимущественно за счет горнодобывающего бума.

Художник, стирающий границы Ирина Осипова

section class="box-today"

Сюжеты

Современное искусство:

Самое хрупкое искусство

Есть ли жизнь на пляже?

/section section class="tags"

Теги

Современное искусство

Культура

/section

Судьба Эрика Булатова сложилась счастливее, чем у многих художников его поколения. В советское время он не разгружал (как Оскар Рабин) вагоны, а зарабатывал книжной иллюстрацией: «Золушка», «Кот в сапогах», «Цветик-семицветик» и другие проиллюстрированные им в тандеме с Олегом Васильевым книги издательства «Малыш» привили вкус к хорошей картинке не одному поколению тех, кто теперь приходит на «взрослые» выставки. На его картинах Министерство культуры ставило штамп «Художественной ценности не имеет. К вывозу из СССР разрешено», но с 1980-х он выставлялся в лучших европейских залах. Наконец, его работы получили оценку и признание коллекционеров раньше других художников московского андеграунда (аукционный рекорд был установлен в 2008 году на торгах Phillips de Pury — 2,16 млн долларов за картину «Слава КПСС», дороже только Кабаков).

«Слава КПСС» — одна из ключевых работ в творчестве Булатова и самая дорогая его картина, проданная на аукционе

Фото: АНДРЕЙ ГОРДЕЕВ, ПОРТАЛ «КУЛЬТУРА МОСКВЫ»

На выставке представлены работы с начала 1960-х годов, когда только начинал складываться стиль художника, точнее, когда стиля еще не было, а были его напряженные поиски, до совсем новых работ, недавно «отпущенных» из мастерской. Путь в пятьдесят с лишним лет не шутка, отчитываться о сделанном приходится всерьез. Но в случае с Булатовым девяносто живописных холстов и еще полсотни рисунков выстраиваются в логичную и многоплановую историю.

Искусствоведы и арт-критики, охочие до четкой каталогизации всего и вся, все время пытаются вписать Булатова в одно из существующих направлений: за использование в картинах советской символики его давно назначили одним из основателей соц-арта, по разным признакам «прикрепляют» к реализму, фотореализму, гиперреализму, поп-арту, не говоря уже о московской школе концептуализма, но Булатов ни в одну из этих рамок не вписывается. Говорит: «Запихнуть меня туда целиком совершенно невозможно, слишком многое придется ампутировать; мое дело — связь направлений, соединение, мосты». Мосты между словом и изображением, между реализмом XIX века, конструктивизмом начала XX и концептуализмом, ему современным, между искусством и жизнью.