Эквивалент
Шрифт:
– Что? – у меня глаза на лоб полезли. – Я не смогу.
– Мы тебе поможем, – в отличие от меня, он совсем не сомневался. – Все получится. У нас все равно нет других вариантов. Для этой семьи ты – последняя надежда вернуть дочь.
Я стояла в полной растерянности. Вот это поворот!
– Допустим, я ею стану. Допустим, нам удастся всех одурачить. Зачем похитителям я, если у них есть Адель?
– Мы думаем… Мы надеемся, что она жива. Прежде чем Адель так мастерски похитили, за ней точно следили. За всей семьей. И возможно, до сих пор следят. И если похитители увидят еще одну Адель, то захотят выяснить в чем дело. И
– Слишком много если и возможно, – скептически сказала я.
– Верно, – сказал парень. – Но это единственный шанс.
– То есть я буду приманкой? – медленно спросила я. Его слова с трудом доходили до меня. Все начинало казаться полным бредом.
– Да, – кивнул парень.
– Насколько это опасно?
– Это очень опасно, – парень прямо ответил на мой вопрос. – Мы не знаем, что это за люди, но они точно профи. Я буду всегда рядом и смогу защитить тебя. Ты не пострадаешь. И тебе хорошо заплатят.
– Нет. Я отказываюсь, – твердо сказала я.
– Что? – он явно не такого ответа ожидал.
– Я отказываюсь, – повторила я медленно, повернулась и пошла назад. Ну, уж нет. Это слишком, не надо ввязываться в эту историю. Справятся как-нибудь без меня. Это не мое дело. Я вышла на дорогу и зашагала прочь от машины. Парень догнал меня и пошел рядом.
– Тебе заплатят очень хорошо, до конца жизни хватит.
– Конечно, хватит. Особенно если, жизнь будет очень короткая.
– Ты что хочешь в колонию?
Ага, начались угрозы. Но теперь колония казалась не такой уж страшной.
– Валяй, делай что хочешь.
– И твои подруги тоже туда попадут.
–Угу.
Я упорно шла вперед быстрым шагом. Подальше от этого чокнутого. Но он тоже не останавливался. Он обогнал меня и встал прямо передо мной. Пришлось остановиться.
– Послушай, я понимаю тебе страшно, – сказал он. – Но я буду все время рядом. Все будет хорошо. Я обещаю.
– И с чего вдруг мне тебе верить? Я тебя вообще не знаю, – я почти кричала. – Уйди!
Несколько секунд он внимательно смотрел на меня.
– Ладно, чего ты хочешь? – парень решил сменить тактику. – Есть же что—то, что тебе нужно? Деньги, власть, образование, все что пожелаешь.
Все достал. Я посмотрела ему прямо в лицо.
– Ты понимаешь, что я из детдома? – спросила я. – Всю жизнь я одна. И только я есть у себя. И не собираюсь этого терять. Остальное мне не важно.
Я обошла его и пошла дальше. Он за мной не последовал.
– Эй, а что, если я помогу найти твою семью? Ты ведь хочешь этого? Не быть одной, – крикнул он мне вслед.
– Мои родители умерли, – не оборачиваясь ответила я. Мне хотелось поскорее отвязаться от него.
– Ты этого точно не знаешь. В детдом тебя подбросили.
Черт! Он навел обо мне справки. Я продолжала идти, но шаги мои становились все неуверенней. Наконец, я совсем остановилась. Не оборачиваясь, я крикнула:
– И как ты это сделаешь?
Парень подошел ко мне.
–У семьи Адель колоссальные связи, – сказал он. – Они помогут тебе, если ты поможешь им. Ну, что по рукам?
Он протянул мне ладонь.
– Я точно пожалею об этом, – сказала я и посмотрела прямо ему в глаза. Он вдруг улыбнулся. Радовало его не мое согласие, а то, что я понимала, что не стоит мне ввязываться в эту авантюру. От этого мне вдруг стало
В машине я попросила у него телефон и снова стала просматривать страницу Instagram Адель. На этот раз я внимательно изучала каждое фото. Комментариев к фотографиям было очень много. Но все однотипные, о том, как здорово Адель выглядит, какие у нее классные волосы и чувство стиля. Выглядела она и правда на все сто. Так можно выглядеть, только если вкладывать в свой уход деньги. Большие деньги. Я сделала покрупней картинку, на которой была сфотографирована рука с маникюром. Коротко подстриженные ногти накрашены бирюзовым лаком. Так красиво накрасить могут, наверное, только профессиональные маникюрши, и лак должно быть дорогой. Я как—то целый пузырек красного лака извела, но так ровно как на фото мне накрасить ногти, так и не удалось. Поэтому я всегда наносила бесцветный лак. Я вытянула руку и сравнила ее с рукой Адель на фотографии.
– У нас даже руки одинаковые, – сказала я вслух. – Интересно, а отпечатки пальцев у нас тоже совпадают?
Парень оторвал взгляд от дороги и внимательно посмотрел на меня. Ему мой вопрос явно не понравился, мне стало не по себе.
– Что? Просто спросила. Это ведь с ума сойти, как мы похожи. Откуда ты знаешь, что мы не родственники? Может какие-нибудь очень дальние—дальние, – я озвучила мысли, которые не выходили у меня из головы.
Парень молчал, он не собирался поддерживать разговор. В машине стояла оглушительная тишина. Даже не слышно было, как шины шуршат по асфальту. Я опять стала просматривать фотографии Адель. Я сравнивала себя и ее и не находила ни одного внешнего отличия. Но что—то не давало мне покоя, что—то все—таки было не так. Но я никак не могла понять что. Я опустила солнцезащитный козырек, на его обратной стороне было зеркало. Я внимательно посмотрела на свое отражение, потом на Адель. Одинаковыми было все. Рот, щеки, нос, брови, глаза… Глаза! Вот оно. То, как мы смотрели на этот мир, вот в чем было наше отличие. У меня было выражение загнанного зверя, а взгляд Адель говорил, что этой девушке подвластно все. Так же на меня смотрели те парни на пляже. Теперь мне казалось, что она смеется надо мной, над тем, что я решила притвориться ею. Адель словно говорила мне, что у меня ничего не получится, и когда я провалюсь, она будет смеяться еще громче.
Я выключила телефон и подняла козырек. Мрачные мысли не давали не покоя. Я стала смотреть на дорогу, думая о своем.
– Послушай, – сказал парень. – Эта семья, они не твоя семья. Вы не родственники – не близкие, и не дальние. Не обнадеживай себя понапрасну. Так будет лучше. Ты выполнишь свою часть сделки, я – свою. И на этом все. Поняла?
– Да, – тихо сказала я.
– Громче! – прикрикнул парень.
– Да, черт побери! – я взорвалась. – Поняла. Это просто сделка.
Он повернулся ко мне.
– Вот именно, – сказал он. – Не забывай об этом.
– Ты ведь сказал, что будешь всегда рядом. Если что – напомнишь, – съехидничала я.
И мы опять замолчали. Начинало смеркаться. Мы продолжали ехать все дальше на север. Лиственных деревьев становись все меньше, а хвойных – все больше.
– Адель, есть хочешь? – спросил парень.
Я уставилась на него. Он тоже посмотрел на меня.
– Привыкай. Теперь ты – Адель. Ну, так что? Есть хочешь, Адель? Через пять километров кафе.