Электрическое тело
Шрифт:
И тут я вспоминаю, что он ученый, как и мой отец, Джек достаточно умный.
Он замирает, и я вижу прозрение в его глазах. Его взгляд метнулся к стене морга.
– Что?
– спрашиваю я.
Джек шагает к двери.
– Эти мозги в чане - в другой лаборатории. Твой отец. Ты не можешь заставить мозг думать сам за себя, - его слова сливаются воедино, сбивая с толку. Увидев, что я не улавливаю ход его мыслей, он распахивает маленькую дверцу, за которой мы прятались, и смотрит в холодную бездну.
– Твой отец перепробовал все, что мог, чтобы создать мозг андроида, способный думать самостоятельно.
– Он много лет работал над созданием настоящего мозга для андроида — мозг с винтиками, который думает самостоятельно. Но не смог - потому что это невозможно.
Я осматриваю соседние дверцы и впервые читаю надписи на каждой из них. Дверь, за которой мы прятались, была подписана: «Шепард, Роза, верс. 12». Над ней «Шепард, Роза, верс. 11». Далее «Шепард, Роза, верс. 10». На колонн рядом написано: «Шепард, Роза, верс. 1 весь путь до Шепард, Роза, Верс. 9».
– «Верс.» значит — версия, - медленно произношу я. Я не понимаю значения слов, которые говорю.
Джек открывает 11-ю дверь.
На металлической плите лежит идеальная копия моей матери. Неподвижная, будто спит, но в ней нет жизни. Она похожа на манекен.
Я протягиваю руку к двери с табличкой «Шепард, Роза, верс. 1». Тело принадлежит моей маме. Как и другие, оно заморожено, плоть твердая и неживая. Я касаюсь ее волос - они хрупкие и крошатся в руках, плоть тверда как лед, а руки сложены на животе. Я оглядываюсь на мертвую копию мамы, лежащую на стуле. Внутри этого трупа было что-то, частичка мамы — но не более. Всего лишь одна из многих версий. Что бы это ни была за наука, но она вырывает душу из человека и помещает ее в гибрид человека и машины. Клон-киборг с человеческой душой.
Я смотрю на свои руки, где пряди волос моей матери прилипают к кончикам моих пальцев.
– А эта первая версия… Думаешь, это моя настоящая мать?
Джек не отвечает.
Я смотрю на замерзшее тело.
– Как долго?..
– я начинаю говорить, но слова умирают во рту. Как давно умерла моя настоящая мать? Как долго эти замены были в моем доме? Сердце колотится в груди, дыхание прерывается. Кажется, у меня панический приступ.
Джек берет карту, прикрепленную к двери.
– Здесь говорится, что с каждым переводом твоя мать теряла стабильность. Они не смогли клонировать болезнь Хебба, поэтому она осталась больной, - он перелистывает страницы.
– В любом случае, они планировали в ближайшее время отказаться от «модели Розы», потому что не могли идти в ногу с производством.
Он резко останавливается и швыряет карты на землю. Прохладный воздух кружится вокруг нас, когда Джек закрывает двери морга в стене, унося моих матерей обратно в их холодные могилы.
И тут я вижу это.
Если раньше при панической атаке все органы беспорядочно стучали, то теперь мне кажется, что мои внутренности сморщились и увяли. Внутри тихо и пусто.
Что-то изменилось в поведении Джека. Его глаза становятся жесткими и холодными. Он смотрит мимо меня.
– Элла…
Но уже слишком поздно. Мы оба это увидели. Три двери, три аккуратные таблички в колонке рядом с дверью моей матери.
«Шепард, Элла, верс. 1».
«Шепард,
«Шепард, Элла, верс. 3».
Глава 61
Я не помню, как покинула лабораторию, пробежала через Верхний город и оказалась в конспиративной квартире Зунзаны.
Я помню только три двери, три этикетки.
Три версии меня.
Джек пытался поговорить со мной, убедить, что я человек, а не какой-то монстр. Что какой бы тип «переноса» ни осуществлялся в лаборатории, меня это не касается. И это мы еще не заглядывали за двери с моим именем…
Он не понимает, что я не могу понять даже худшего. Есть копии меня.
И… возможно, я копия себя.
Если бы мы открыли эти двери и ячейка с первой версией была бы пуста - означает, что я оригинал? А если в морозилке с надписью «версия 1» окажется тело с ломкими волосами и обмороженными губами… Была бы хоть одна ячейка пустой?
Джек, Джули и Ксавье удаляются в другую часть дома, чтобы обсудить дальнейший план действия. Я не дура, прекрасно понимаю, что они обсуждают меня: что я такое, можно ли мне доверять, стоит ли усыпить меня, ведь Джули собирается поступить с Акилой именно так. Может, это будет так же просто, как выключить тостер из розетки.
Может, я ничего не почувствую.
Я сижу за кухонным столом, чувствуя все и ничего одновременно. Как человек, которому причинили столько боли, что он просто онемел. Андроид находится здесь же, занимается своей работой. Наблюдаю за ним: когда моргаю я — моргает и он. Запрограммированный рефлекс.
Я пытаюсь понять, где заканчивается человеческий фасад и начинается андроид. Эти железяки всегда напоминали мне о смерти, но сейчас как никогда раньше. Особенно, когда смотрю на него и понимаю: самое неестественное в его внешности это то, что грудь не вздымается, когда он дышит. Если бы у него была эта единственная дополнительная функция - он выглядел бы живым.
Грудь моей матери дрогнула. Я помню. Я наблюдала за ней, как ястреб за больной добычей, ожидая того момента, когда наступит неизбежный конец. У нее был особенно сильный приступ сразу после смерти отца. И вот, что интересно: это был первый раз, когда ее перенесли в тело клона? Она начала встречаться с доктором Симбой в правительственных лабораториях. Но в любом случае, мама или то существо, которое я приняла за маму было больно или неисправно, или еще что - я наблюдала за ней всю ночь напролет. Я считала ее вздохи, благодарная за каждый.
А потом я увидела тело мамы. Тела. Их много. Все бездыханные, неподвижные.
Я делаю глубокий вдох и кладу руку на грудь, наслаждаясь ощущением, как мои легкие расширяются, а ребра двигаются под кожей. Я пытаюсь убедить себя, что это правда, но больше не знаю, чему верить.
Пытаюсь понять, что же произошло и кто я такая. У меня вошло в привычку разбивать мир на факты и выдумки. Но это не вопрос черного и белого, правильного и неправильного, андроида и человека. Нет ничего проще, и кроме того - только андроиды думают только фактами.