Элемента.L

Лабрус Елена

А еще ей не давали покоя воспоминания. Воспоминания от том, как она умерла. Как смотрела на свое тело со стороны. И как Дэн сказал ей - Надо вернуться! Сейчас!
– и протянул ей руку. Говорят, перед смертью у человека перед глазами проноситься вся его жизнь. И она действительно приносилась у Евы перед глазами, но только это была не ее жизнь. Какие-то странные белые люди, произносящие ее имя. Война, только непонятно кого с кем, ни таких доспехов, ни такого оружия она никогда не видела. Какие-то стеклянные шары с цветным дымом внутри. И снова белый человек с новорожденным младенцем на руках. Круг с нанесенными на него разными цветами. Непонятные

знаки и рисунки. И это был еще не наркоз. Наркоз, наоборот, принес освобождение от этих пугающих и совершенно непонятных ей видений. В наркозе ей снилась мама и, кто бы мог подумать, работа, и, конечно, Дэн. В последнем ее сне в своей кожаной куртке, в которой был на кладбище, и сером с черно-белыми ромбами свитере, который Ева на нем никогда не видела. Он стоял в ее квартире, на кухне и у него было странное выражение лица. Мягко говоря, он был чем-то поражен. Что такого невероятного мог он увидеть на ее кухне, Ева так и не поняла. Потом она проснулась и увидела его встревоженное лицо наяву, и больше не думала об этом. До этого момента.

За дверью послышались шаги. Ева сделала вид, что спит. Молоденькая девушка в больничной униформе осторожно прошла по палате, даже не глянув на Еву, и нагнулась к Дэну. Ева видела, как она погладила спящего Дэна по плечу. Еве захотелось кинуть в нее чем-нибудь тяжелым. Дэн открыл глаза, и она что-то зашептала ему на ухо своими пухлыми накрашенными губами. Семь утра, а у нее уже макияж! Дэн понимающе кивнул. Девушка вышла. Ева снова закрыла глаза. Сейчас он встанет и пойдет за этой накрашенной сукой. Она слышала, как он встал. А потом почувствовала, как промялась кровать под его рукой. Он наклонился, чтобы ее поцеловать. Она вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. Он улыбался! Он был рад ее видеть! Он поцеловал ее в уголок губ и сказал тихонько:

– Прости, не хотел тебя будить! Не мог просто так уйти.

И он еще раз мягко, влажно и долго поцеловал ее и ушел.

Она закрыла глаза и заплакала. Ей было стыдно за все эти свои мысли, которые она моментально забыла. И плакала она от счастья. От его невозможности, и реальности. И она решила, что ей обязательно нужно как можно скорее поправиться. Ради него.

Когда медсестра пришла мерить температуру и ставить укол, у Евы уже был план. К счастью, медсестра сменилась, "губастую" Ева ни о чём не хотела просить. А эта скромная девочка выглядела безобиднее и была добрее.

К тому времени как Дэн вернулся, Ева была в свежей больничной одежде, с рассыпанными по плечам вкусно пахнущими шампунем мокрыми волосами, ей сразу стало намного лучше.

– С лёгким паром?!
– толи спросил, толи поздравил он Еву.

И он снова к ней нагнулся, чтобы поцеловать, а она обняла его здоровой рукой и никак не хотела отпускать.

– Моя девочка уже пошла на поправку?
– спросил он радостно, но удивленно.

И это звучало как музыка, особенно его уверенное "моя девочка".

– Эта медсестра, Даша, просто мой ангел-хранитель. Она в полном смысле слова вернула меня к жизни!
– поделилась Ева.

– А мне казалось, это была я, - сказала входящая в палату Екатерина Петровна, - ну и немножко Гена. Доброе утро!

Она обратилась сразу к ним обоим. Потом мельком взглянув на Евины мокрые волосы, сказала:

– Вижу живительную силу воды переоценить сложно! А уж горячей воды и подавно.

Ева счастливо заулыбалась.

– Что там у нас с Петровой?
– обратилась она к Дэну.

–

Петрова? Пошла домой!
– ответил Дэн.

– Ты уверен, что стоило её отпускать?
– спросила она строго.

– Я? Нет! Но Петрова уверена. Это ее третья беременность, и она убедила меня, что чувствует себя хорошо. Что кстати с машиной? Новый водитель, когда будет?
– спросил Дэн главврача.

– А я слышала, ты сам собирался отвезти Петрову в роддом, если понадобится?
– хитро прищурившись, спросила Екатерина.

– Брешут, - не моргнув глазом, отказался от своих слов Дэн и улыбнулся.

– Водителя ищу. Желающие есть, но выбирать особо не из кого. И у всех одна беда, - она присела к Еве на кровать.

– Пьют?
– догадалась Ева.

– Пьют, не то слово, - махнула рукой в сердцах главврач и обратилась к Дэну, - сходи-ка ты, наверно, узнай, что там с завтраком. Что-то задерживаются они сегодня.

А Ева попросила принести её вещи и телефон, которые так и остались у него в комнате.

– Не вопрос, - просто ответил он и вышел.

Особо секретов от него у главврача не было, просто она задавала Еве всякие нескромные вопросы про ее здоровье и вообще, и Ева была ей благодарна за то, что отвечать приходилось в отсутствие парня. Они еще немного поговорили ни о чём, и Екатерина ушла, а Дэн вернулся.

– Не рановато ты вставать начала?
– спросил Дэн, хмуро осматривая ее кровоточившее плечо.

– Мне категорически необходимо было помыться, - объяснила она, - Честно говоря, мне далось это нелегко.

Она попыталась увидеть, что он там на ней разглядывает. Да, повязка насквозь пропиталась кровью. Ева вспомнила, как в душе она неловко повернулась и чуть не потеряла сознание от боли. Если бы не Даша, которая, несмотря на Евины протесты, не оставляла ее там ни на минуту одну, закончиться эти водные процедуры могли для Евы плачевно.

– Как твой лечащий врач, я запрещаю тебе вставать ближайшие три дня и уж тем более для похода в ванну, - сказал он строго.

– Для похода в туалет, я надеюсь, вставать можно?
– на всякий случай уточнила она.

– Только под моим присмотром, - улыбнулся он.

В палату заглянула Даша. Ева ей радостно улыбнулась. Девушка немного смутилась, увидев их вдвоем, робко сказала:

– Извините! Денис Германович, я сегодня и наверху дежурю, и здесь Сергею Алексеичу нужна. Вы не покормите старушек? И так завтрак им задержали!

– Да завтрак сегодня вообще задержали!
– сказал, вставая, Дэн, - Конечно, иди доктору помогай, я с бабками сам разберусь.

Она кивнула и поспешно вышла.

– Если что, я на территории!
– сказал он, доставая из кармана Евин телефон.

Он быстро нажимал по кнопкам, и через несколько секунд Ева услышала, как в ответ завибрировал его аппарат.

– Теперь ты знаешь мой номер, - сказал он, возвращая ей телефон и одновременно целуя ее в щеку, - Если что, звони!

Ева зарылась лицом в пушистого медведя, прижимая к груди телефон. Определенно утро никогда не было ее любимым временем дня. С утра ей всегда было тоскливо, а если утро было солнечным, тоскливее вдвойне. Этот парень всю ночь работал, в короткие перерывы спал в этом жестком кресле, при этом еще заботился о ней и ни разу еще не был недоволен, груб или зол. А она злилась на него, просто проснувшись в плохом настроении, в своем обычном, плохом с утра настроении. Ей снова стало стыдно за свои утренние мысли.