Элемента.L

Лабрус Елена

Спортзал хотели делать в том самом подвале, где были затоплены когда-то музейные реликвии, но Клара вмешалась и здесь. Ее не устраивали маленькие окна, расположенные на уровне ног идущих по улице прохожих - через них проникало слишком мало света и слишком мало воздуха. И как отец ее не отговаривал, ссылаясь и на обрушившиеся когда-то перекрытия, и на количество тяжелого инвентаря, который придется тянуть по узким лестницам на третий этаж – ее ничто не убедило. Тренажерный зал сделали над ее спальней, и Феликс часто намеренно приходил погреметь железом, когда она уже отправлялась спать. Она делала вид, что не замечает, главное, она опять настояла на своем.

Делая несложный жим на тренажере сидя, Феликс думал о том, что с некоторых пор не давало ему покоя. То недолгое время, что он учился в школе – он учился хорошо и ему даже нравилось.

Он не был от природы глупым. Если бы ему дали учиться! Если бы его ранняя самостоятельность не увлекла его ощущением мнимой свободы, и в 16 лет он так не стремился уйти из-под навязчивой опеки Клары, возможно, он пошел бы даже в какой-нибудь медицинский институт и стал врачом. Если бы сам факт его рождения не скрывали так тщательно, то, возможно, он завел бы друзей хотя бы среди алисангов. Ему говорили, что их учат в специальной Школе. Но в алисанги его посвятили тайно, признав за ним способности кера. И Клара, рыжая и покрытая веснушками до самых пяток, давилась от смеха, когда говорила ему, имея в виду себя: «Альбинос, теперь ты один из нас!» Его отец был азур. Такой же как Феликс блондинистый и голубоглазый, он был азур, а Феликс – кер.

Возможно, если бы отец проводил с ним больше времени, а не был бы занят своими сложными научными проектами и поисками неизвестно чего, он не чувствовал бы себя в детстве таким одиноким. Да, кого он обманывал! Он и сейчас был бесконечно одинок. Но Феликс смирился. Когда его посвятили в алисанги, то сказали почему они не сильно беспокоились за его знания. К чему было напрягать мозги, если у них была всемогущая Лулу, и благодаря ей Феликс теперь свободно разговаривал на любом языке и мог знать все, что считал нужным. Но ни Лулу, ни отец, ни Клара не могли стать ему друзьями. А он так отчаянно в них нуждался.

«Тигры не живут стаями!», - любил повторять ему отец, но Феликс не чувствовал себя тигром. Охотником – да, зверем – да, хищником – однозначно, но хоть он и был временами и агрессивен, и жесток, ему нужен был прайд, и плечо друга. Он чувствовал себя скорее львом. Но отец вел какую-то сложную одному ему понятную игру, и не предлагал ему выбрать каким бы животным он хотел быть, он сказал, что Феликс должен вырасти тигром и Феликс рос. Он сказал, что Феликс должен познакомиться с Евой и Феликс познакомился.

Схема была до безобразия проста. Познакомиться и влюбить в себя девушку. Феликсу показалось это таким скучным – ни одна девушка еще не устояла перед его обаянием. Как раз так совпало, что в самолете Феликс познакомился с помощницей одной известной певицы, что летела на гастроли из столицы в Эмск. Она дала ему два пригласительных на концерт. И один из билетов отец умудрился вручить Еве через одну из своих «знакомых», что «нечаянно» работала с девушкой в одной организации. И Ева пошла. Одна. На тот концерт Феликс опоздал. Он пришел, когда концерт уже шел, и проходя по ряду для ВИП-гостей, даже наступил Еве на ногу, а единственное оставшееся свободным место было между двумя мужиками. Ни один из них не мог быть нужной ему девушкой и всю оставшуюся часть представления до антракта он мучительно высматривал какая же из девушек в этом ряду должна быть его «жертвой». И ошибся. Он выбрал ту, что сидела рядом с Евой. В антракте путем сложных манипуляций удалось передвинуть десять человек ровно на одно сидение влево, и он уже сел рядом и многозначительно улыбнулся той, что выбрал, когда у девушки справа от него завибрировал телефон. Он не интересовался ее делами, но она громко возмутилась в трубку:

– Мам, что значит: Ева – нет? Я что маленькая девочка, чтобы ты мне запрещала? И я не могу сейчас говорить… Нет, не об этом. Я вообще не могу говорить. Пока!

И она выключила телефон, и расстроившись, бросила его в сумку.

Какова вероятность того, что в одном ряду рядом будут сидеть две Евы? Феликс решил, что нулевая. И продолжая флиртовать с выбранной девушкой, которая оказалась толи Настей, толи Катей, он старался ни на секунду не выпустить из вида нужную.

По окончании концерта Катя-Настя уехала домой с его визиткой в кармане, а вот Ева все стояла на остановке и ждала какой-то автобус, который ходил, видимо, раз в год. Феликс устал топтаться на газоне позади нее, поэтому

просто остановил такси и пригласил ее в машину. Но она не села. Решив, что ее автобус уже не придет, она не придумала ничего умнее как отправиться домой пешком. И она шла по тротуару, а Феликс в такси ехал черепашьим шагом рядом с ней. Потом они поравнялись с цветочным киоском, и Феликс купил розу. Такси снова нагнало ее, и приветливо открыв перед ней двери, Феликс протянул ей руку с цветком. Она взяла цветок, но сесть в машину снова отказалась, и тогда вмешался таксист.

– Девушка, - сказал он, - видите, у меня номер на капоте, у меня диспетчер на связи, скажите, куда вас подвести, и я сообщу ей этот адрес. И обещаю, что этот парень, даже если он и маньяк, за вами из моей машины не выйдет. Пожалейте, я не могу ползти за вами всю ночь, меня дети ждут, мне тоже надо домой.

И она согласилась. Она честно призналась, что ей страшно, но идти по темным улицам еще страшней. А идти ей было не близко. Феликс решил - она назвала ненастоящий адрес. Он старался как мог ее к себе расположить, и делал только хуже. Он все же вручил ей свою визитку со словами: «Я буду счастлив, если Вы позвоните», но она так и не позвонила. И в этой партии, которую он рассчитывал выиграть за пару стандартных ходов, это был шах. Но еще не мат.

Прохладная вода в душе освежала, но Феликсу это уже было не нужно – его

взбодрила тренировка. И хоть пришлось второй раз за утро мыться – плевать, он разогнал дурное настроение и решил не ждать вечера, а навестить Еву прямо сейчас. Если она опять играла с ним в какие-то игры – игнорируя его звонки, он желал выяснить это немедленно. Можно было, конечно, воспользоваться услугами отцовской «информаторши», но с некоторых пор он больше не считал Еву «проектом отца». Он понимал, что не справился с его заданием влюбить ее в себя, но, казалось, отца устраивали и те отношения что у них завязались. Казалось, он вообще ей больше не интересовался, и Феликса это более чем устраивало. Он всего на несколько секунд замешкался перед выходом и этого оказалось достаточно, чтобы его планам не суждено было сбыться. Им и вообще было не суждено сбыться, но в тот момент, когда неожиданно открылась дверь из отцовского кабинета, Феликс этого еще не знал.

– Хорошо, что ты приехал, - сказал отец, жестом приглашая его войти, - Я должен тебе кое-что сказать. Подожди, я сейчас закончу.

Отец вышел, а Феликс остался в одном из трех помещений, что составляли «кабинет отца». В этом «кабинете» отец работал. Первым помещением был тамбур с отдельным выходом на улицу, уютным диванчиком с журналами и небольшим рабочим местом его помощницы, Ады, которая отвечала на звонки, поила ожидавших посетителей чаем-кофе и выполняла другие мелкие поручения. Вторым помещением был непосредственно рабочий кабинет, в котором отец принимал больных, вел с ними долгие беседы, и черт знает, что делал с ними еще, так как был врачом-психиатром. Шкафы с книгами, большой кожаный диван, красивый резной старинный письменный стол, за которым сидел отец, приглушенный мягкий свет, картины в дорогих рамах – все это создавало определенную атмосферу, которая видимо требовалась в его работе. В третьей комнате тоже находились шкафы, правда, с бумагами и папками вместо книг, стоял кожаный диванчик, на котором отец отдыхал сам, и видавший виды настоящий рабочий стол, за котором отец проводил большую часть времени, когда не принимал своих пациентов. Окно этого третьего помещения единственное выходило во двор. Феликс посмотрел на сиротливо чернеющие на фоне кирпичной стены тоненькие веточки трех молодых деревьев и его снова накрыли воспоминания.

– Ева, скажи честно, ты ведь не собирались мне звонить? – обворожительно улыбаясь сказал Феликс, поднимаясь с низкого кованого забора, огораживающего газон напротив выхода из здания, в котором работала девушка.

– Нет, - сказала она, и если и удивилась, увидев его, то Феликс не заметил.

– Тогда я не буду ругать себя за нетерпеливость, – он протянул ей розу.

Это была скромная садовая роза, лохматенькая, с веснушками на нежно-розовых лепестках, на тонком ненадежном стебле из местного питомника, но Феликс среди её статных эквадорских подруг с упругими бокаловидными бутонами на длинных как у балерин ногах, выбрал именно эту за аромат. Он чувствовал её чудесный запах все то время что она была у него в руках. Почувствовала его и Ева, принимая цветок и вдыхая его полной грудью.