Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
Он развел руки, освобождая ее из вынужденного, неприятного для обоих, объятия.
— Нет, — шепнула она, потрясенная калейдоскопом пурпура, тьмы и плача стали, захлестнувшего родной Ательстанд.
Рядом, стряхивая стекло и обломки, мотал башкой волк.
— Дело скверно, — сказал Габриэл, глядя в образовавшийся провал, открывший ярость разворачивающейся битвы.
Огонь пожирал западную башню, обхватив черно-багряными столпами круглые стены и шпилеобразную крышу, терявшуюся в пустоте беззвездного неба. Отсветы пожарища окрашивали замкнутый круг стен цветами расплавленной стали и пролитой эльфийской
Раздался короткий пронзительный крик. Кто-то сорвался в унизанную кольями пропасть. Звонко упало оброненное копье. Над звериным ревом огня и свистом ветра взвился высокий чистый голос Остина, отдававшего приказ. Стальная волна копий ринулась к восточной башне. Враг атаковал одновременно с трех сторон, а у эльфов не хватало воинов, чтобы дать отпор.
Наблюдая бойню в завывании пламенного ветра, Арианна не шевелилась. В зелени глаз отражался огонь, что принес ужасный немногочисленный враг; сердце тонуло в отчаянии и горе. Все из-за нее! Они гибнут из-за нее! Из-за ее беспечности и легкомысленности! Она верила, что укрывшись на вершине неприступных скал в осаде вечных снегов, коронованных облачным серебром, там, где каждое утро просыпается солнце, она сбережет свою тайну и ее не отыщут, но ошиблась, и за ее ошибку сейчас расплачиваются другие.
Остин Орлиный Глаз.
Мардред.
Люка Янтарный Огонь.
Бесстрашные сердцами, но не бессмертные телами.
— Этому надо положить конец, — прошипел Габриэл. Воинственный дух исчадия опалил ее дыханьем смерти. — Спускайтесь в укрытие.
Арианна стерла слезы и настояла:
— Я пойду с вами.
Габриэл равнодушно пожал плечом:
— Как пожелаете.
И выскользнул в провал, мгновенно окунаясь в гущу ужасающей битвы. Падет ли Белый Лебедь — его давний противник в схватке с немилосердным врагом или останется жить — ему было безразлично.
* * *
Штормовую черноту сносило на восток и ледяные капли пронзали воздух все реже. Текучие гребни теперь лизали восточные пики гор, а белые всполохи все меньше высвечивали долины и ущелья Семерейского края. Гром еще катался по скалистым отрогам и отражался от отвесных утесов, но все больше терялся в рокоте битвы, кипевшей на изломе пепельного склона, залитого злым багровым заревом.
Западный горизонт глядел печальными глазами звезд, беззвучно дрожа в незримых слезах, и оплакивал умиравших Детей Рассвета. Небо над приютом дымилось. Едкий пар накрывал Ательстанд горестным туманным смогом, земля и камни горели под ногами. Эльфы, взятые диким врагом и черным пламенем в безнадежную осаду, теряли силы и надежду отбиться.
Пали смотритель оружейной Генри, книгочей Лоррано, эминэлэмец Ортанс, красивый Самаэл, оба орка-фаруханца, трое белых гоблинов, несколько гномов, и множество других отважных бойцов. А из восьми горных троллей повалить удалось всего двоих и тех с превеликими усилиями, ведь это были не простые тупоголовые твари, а заклятые магией несокрушимые ищейки, не испытывающие боли и не ведающие страха. Они пришли не одни. В их руках теплился Живой Огонь. Волшебство, порожденное в Твердынях Ий-Дъии чародейством расы двуногих красноглазых драконов.
Непроходимая, выжженная палящими лучами пустыня много
Изобретение Живого Огня все поставило с ног на голову. По равнине Трион поползли слухи об уникальном изобретении красноглазых драконов. Толпы отчаянных одиночек бросились на дальний восток в поисках загадочной страны, чтобы, если не выведать рецепт Живого Огня, то хотя бы купить пламенное Чудо за любые пейсы. Живой Огонь нельзя потушить водой — он гас, только истратив запас толики волшебства, вложенный в его горячее сердце создателем, и потому слыл самой сокрушительной силой этого мира.
Западная Башня была обречена. Бушующие огненные вихри пожирали лестницы, испепеляли стекло и серебро ставень, лакомились ноющими балками и перекладинами. Плавился и шипел обугленный камень. Рассыпалась пеплом древняя и прочная, как сама земля кладка.
Опираясь на меч, Остин стер с лучистого лица копоть и гарь и крикнул в отравленную темноту:
— Отходим к Восточной Башне! Все к Восточной Башне!
Из мглистого, с бардовыми мазками тумана выбежали эльфы. Многих ранило осколками или обожгло жаром Живого Огня. По мосткам хромал Эллион, опираясь на плечо собрата. На бегу перетягивал обожженную правую руку Левеандил. Срывал раскаленный нагрудник гном Туби, супруг прачки Бель. Перебрасывая меч из руки в руку, бежал белый гоблин, за ним — пропахшие дымом эльфы в почерневших, исчерченных трещинами и вмятинами доспехах.
Оглушительно треснуло — фундамент не выдержал кипящего жара, и горящий костяк Башни рухнул в ночную пустоту. В западной части стены образовалась дыра, слишком маленькая для тролля — в нее с трудом можно было протиснуть даже ступню, но достаточная, чтобы ударами пятерней разбить ее до нужного размера и втиснуться.
— Назад! — Махнул Остин, подставляя раненому сородичу плечо. — Все к Восточной Башне!
Бум. Бум. Тролли затарабанили кулаками в пролом и дыра стала увеличиваться.
Эллион сплюнул пепел и крикнул:
— Стена долго не выстоит!
— Знаю, — бросил Остин, — но здесь мы бессильны! Уходим, Эллион!
Не лучше дела обстояли у Главных Ворот. Внизу вились гигантские тени, налетая на створы и стены, как беснующиеся океанские волны. Сторожевые вышки Надвратной Башни осыпались горячей пылью и плевались щепками. Скрипела тролличья броня, мучительно стонала земля гор, вся крепостная стена дрожала, готовая распасться в любой миг.
Элла Звездное Пламя успел отпрыгнуть с хлипкого мостка на каменную опору и врата сотрясло серией дюжих ударов — кулаки троллей били подобно громадным металлическим таранам — с сокрушительной, неземной силой. Изорванные деревянные мостки разметало и они посыпались в пропасть. Сама Надвратная Башня дрожала, как ломкий лист, иссушенный осенним злом и мертвым ветром, но продолжала каким-то невиданным чудом держаться.