Элизабет Тейлор
Шрифт:
«Мало кому известно, кто он такой. Ну разве что кое-кто знает, что это бывший зять Поля Мелона, — заметил один политический деятель из Вирджинии. — Имея же рядом с собой Элизабет Тейлор, он уже мог не волноваться, что люди его не узнают или забудут. Он знал, что они будут валить толпами и терпеливо выслушивать все, что он им скажет, лишь бы только хоть краешком глаза взглянуть на нее».
Бывший губернатор Вирджинии Линвуд Холтон разделял это мнение.
«Прошлое Элизабет Тейлор вряд ли существенно скажется на политических планах Джона, — заметил он. — Она поможет ему привлечь к себе внимание и ничуть не повредит его кампании.
Уорнер поделился с Элизабет своими честолюбивыми планами, объяснив, какая жизнь ожидает ее в качестве супруги политического деятеля — беспрестанные политические кампании, обмен рукопожатиями, улыбки, поцелуи — и все ради того, чтобы в июле 1978 года получить на съезде республиканской партии кандидатский мандат, ради этого Уорнер был готов выставлять себя как простого сельского фермера. Элизабет же придется стать фермерской женушкой.
«Уверяю вас, я старомоден, я приверженец старых традиций и именно такую жизнь намерен вести и далее, — заявил он репортерам. — Элизабет понимает это, причем отлично понимает, я несколько раз брал ее с собой на ферму, неизменно подчеркивая, что именно так оно и будет».
Поскольку Элизабет отчаянно стремилась к браку и стабильности, она пообещала Уорнеру приспособиться к его образу жизни.
«Если Джону необходимо участвовать в избирательной кампании, я всегда буду рядом с ним и не отойду от него ни на шаг, — сказала она. — Я влюблена в Вашингтон и Вирджинию. И меня не пугает политика. По-моему, в этом есть нечто увлекательное».
«Время дорогих драгоценностей и всевозможных побрякушек закончено, — предостерег ее Уорнер. — Это не по моей части».
Элизабет поспешила заверить его, что ее исполинские бриллианты для нее ровным счетом ничего не значат, по сравнению с тем спокойствием и умиротворенностью, которые она ощущает, находясь вместе с ним на ферме.
«Это чем-то напоминает мне мои детские годы в Англии, — заявила она и принялась мечтательно рассказывать «о коровах на фоне луны». — Я чувствую здесь себя как дома. Я уже давно не испытывала ничего подобного. Как мне кажется, я, наконец, обрела покой».
Влюбленные решили, что следующие шесть месяцев после свадьбы, по образному выражению Уорнера, станут для них проверкой на прочность, необходимой для того, чтобы убедиться, как жители Вирджинии реагируют на их политический союз. Если все пойдет гладко, Уорнер объявит о своем намерении баллотироваться в Сенат. Если же нет, то все равно объявит. Уорнер и Элизабет согласились подписать особые добрачные контракты, с тем, чтобы гарантировать — каждый своим детям — их личные капиталы и не допустить смешения собственности.
«У меня нет никаких видов на ее наследство, а у нее — на мое», — заявил Уорнер. Тем не менее, Элизабет, с ее романтической склонностью к теме смерти, настояла на том, чтобы в их завещаниях было записано, что они будут похоронены рядом. Не способная жить без мужа, Элизабет не могла обойтись без него и на том свете.
«Наконец я обрела корни, и они крепко сидят в почве, — заявила она. — Мы выбрали себе место для погребения. По-моему, это просто очаровательно. Нас похоронят рядом друг с другом».
Разделить с любимым человеком место последнего успокоения было для Элизабет высшим воплощением любви, не случайно она добавила:
В августе она улетела в Австрию, чтобы начать работу над «Маленькой ночной музыкой». Джон планировал в октябре навестить ее в Вене, где они и объявят о помолвке.
«Я человек устоявшихся взглядов, — сказал он. — И мы с ней непременно пройдем через все формальности».
Уорнер начал работать над эскизом трехцветного кольца — красного, белого и синего — с небольшими рубином, бриллиантом и сапфиром, в знак того, что они познакомились в год двухсотлетнего юбилея США.
21 августа Элизабет вела машину через Венский лес, направляясь в ресторан, когда неожиданно вслед за ней увязались три автомобиля, до отказа забитые фоторепортерами.«Они были настроены столь агрессивно, что я даже была вынуждена обернуться, — вспоминала актриса. — Самое обидное то, что я совершенно не понимала, почему они меня преследуют. Мне все стало ясно лишь тогда, когда я вернулась к себе».
После неудачной попытки Ричарда получить скорый развод на Гаити, Элизабет согласилась пойти для него на любые уступки, и в конце июля супруги, наконец, получили развод.
Многочисленные документы свидетельствуют о том, что в финансовом отношении Элизабет и Ричард на протяжении многих лет были тесно связаны друг с другом через разнообразные корпорации, такие как, например, «Сэйфти Программе», «Оксфорд Продакшенс», «Тайбер Продакшепс». Через своих адвокатов бывшие супруги ввязались в тяжбу, пытаясь поделить капиталы, вложенные в «Харлек Телевижн» и корпорацию «Нассау», созданные ими ради уклонения от американских налогов на наследство. В 1978 году Ричард предпринял попытку окончательно освободиться от финансовых пут, связавших его с Элизабет, заявив, что хочет продать свою долю доходов бутика Викки Тиль, но сохранить свою квартиру на Тенерифе, на Канарских островах. Он потребовал, чтобы Элизабет заплатила ему 202 тысячи долларов, которые та якобы была ему должна. В противном случае он грозил взыскать деньги через суд.
«После этого он женился, но мне ничего об этом не сказал, — рассказывает Элизабет. — Я узнала обо всем из газет и телепередач, и даже позвонила, чтобы поздравить его и Сюзи, потому что я искренне желала им счастья».
В сопровождении одиннадцати гостей Ричард Бертон и Сюзи Хант вылетели в Арлингтон, штат Вирджиния, где для вступления в брак не требовалось ждать определенный срок, а необходимые анализы крови могли быть получены в день брачной церемонии.
«Мистер Бертон хотел, чтобы все было тихо и приватно, и строго следил за тем, чтобы не было никакой шумихи», — вспоминал окружной клерк.
По окончании пятиминутной церемонии пятидесятилетний актер и его двадцативосьмилетняя невеста воскликнули: «Ну вот, опять влипли!» Все рассмеялись, а парочка направилась в аэропорт, чтобы самолетом вернуться в Нью-Йорк, в отель «Ломбардия».
«Мы правильно сделали, что поженились, — заявил Ричард репортерам. — Я хотел бы, чтобы этот брак продолжался вечно».
«Я полностью, на все сто процентов, влюблена в него, — призналась новоявленная миссис Бертон. — Ричард — единственный человек в мире, ради которого я готова пожертвовать всем на свете. Я дала ему обещание, что буду с ним неразлучна и стану делать все, что полагается образцовой жене».