Элизабет Тейлор
Шрифт:
Когда Бертона спросили, что думает насчет его последнего брака Элизабет Тейлор, он улыбнулся:
«Она истинная леди и оставит свое мнение при себе, — сказал он. — Тем не менее, как мне кажется, у нее нет оснований испытывать к Сюзан слишком теплые чувства».В Вене Элизабет выразила свое отношение к двум своим предыдущим бракам с Ричардом одним словом: «Kaput!»
«Мне кажется, когда некоторые мужчины достигают известного возраста, им становится страшно жить дальше, — заметила она. — Возникает впечатление, что чем старше мужчина, тем моложе должна быть его жена — так что не исключено, что я просто слишком для него стара... Разумеется,
Способность Элизабет справляться с любой ситуаций проистекает из ее умения жить настоящим днем и всегда смотреть в будущее, не давая прошлому взять над собой верх. Она верила не в загробную жизнь, а лишь в жизнь на этом свете, которую, по ее мнению, надо прожить сполна.
«По-моему, надо делать то, что необходимо делать именно сейчас, — заметила она. — Пока вы здесь. Нечего ждать, или надеяться, или рассчитывать на что-то такое, что вы получите после смерти. По-моему, такая позиция ничего хорошего не сулит».
После гибели Майка Тодда Элизабет была охвачена неподдельным горем, однако очень быстро нашла выход к новой жизни, прибившись к Эдди Фишеру. Когда же на нее обрушились упреки за якобы неприличный роман с певцом сразу после гибели мужа, Элизабет быстро заткнула критикам рот: «Что же мне прикажете делать? Спать одной?» После того как брак с Эдди Фишером потерпел фиаско, Элизабет тотчас переключилась на Ричарда Бертона. Он стал любовью всей ее жизни, ее всеобъемлющей страстью. Когда же он остыл к ней и оказался не в состоянии отвечать любовью на ее любовь, Элизабет заставила себя двигаться дальше, чтобы только не выпустить из рук счастье. «У меня же есть Джон, — заявила она, — впереди у меня целая новая жизнь».
В тот день Элизабет позвонила Джону Уорнеру, и тот вылетел в Вену раньше намеченного срока. Он поселился вместе с ней в отеле «Империал» и каждый день рано утром отправлялся на съемочную площадку в ее семиместном кадиллаке — подобных автомобилей Австрия еще не видывала. «Она представляла его всем и каждому, причем это получалось у нее совсем по-детски, — вспоминала Флоренс Клотц, художник по костюмам. — По моему мнению, Джон держался довольно мило, хотя и был ужасно серьезен, но Элизабет была от него просто без ума. «Он просто чудо! — восклицала она. — И я его люблю!» Я работала тогда над ее свадебным платьем и дорожным костюмом, но все делалось по секрету, потому что они еще не объявили о своей помолвке и еще не назвали даты бракосочетания».
Впервые в жизни оказавшись на съемочной площадке, Джон Уорнер ничуть не растерялся. Когда Элизабет появилась перед камерой в платье со слишком глубоким вырезом, он отозвал ее в сторонку и, не церемонясь, порекомендовал ей не выставлять напоказ грудь. Она согласилась, и ее костюм тотчас был переделан.
«Он любитель покомандовать, привык отдавать распоряжения и чем-то напоминает Майка Тодда», — рассказывал кто-то из съемочной группы. Уорнер полностью разделял это мнение: «Это точно. Какие могут быть вопросы!» Однако далеко не на всех из окружения Элизабет эта его привычка раздавать ценные указания произвела впечатление. «Джону по-прежнему кажется, будто он секретарь по делам флота, — фыркнул парикмахер Артур Брукель. — Он попытался было дать мне какое-то поручение, но я живо осадил его. Я сказал ему, что работаю на Элизабет Тейлор,
О помолвке было объявлено 10 октября, там же в гостиничном номере. Вместе с Элизабет и Джоном находилась его восемнадцатилетняя дочь Мэри, двадцатитрехлетний сын Элизабет Майкл Уайлдинг, который к этому времени уже развелся с Бет, его гражданская жена Джо и их маленькая дочь Наоми. Здесь же присутствовала девятнадцатилетняя Лиза Тодд и Норма Хейанн, близкая подруга Элизабет.
«Мое кольцо на этот раз не тянет на двести десять карат, — объявила Элизабет представителям прессы, — его выбрал сам Джон, и это значит для меня гораздо больше, чем все мои предыдущие кольца. Оно такое простое, совсем неброское, зато смотрится очень мило».
Играя в картине «Маленькая ночная серенада» роль Дезире, Элизабет, по ее признанию, отождествляла себя с немолодой актрисой, решившей оставить сцену и выйти замуж.
«Там в фильме есть одна реплика, которая звучит как вопль моей собственной души, — призналась она. — Дезире разговаривает с дочерью и замечает: «Как бы ты отнеслась к тому, если бы у нас наконец появился наш собственный дом, а я стала бы играть лишь тогда, когда мне этого захочется». Именно этого мне хотелось все эти годы. Я всегда мечтала о собственном доме, о том, чтобы мне играть лишь тогда, когда для этого появится настроение».
Как и следовало ожидать, известие об очередной помолвке Элизабет Тейлор Хилтон Уайлдинг Тодд Фишер Бертон Бертон произвело фурор. Один из газетных заголовков в частности гласил: «А вот и снова она Семерка для Лиз!» В Вашингтоне Джон Уорнер удостоился нескольких удивленных взглядов, пытаясь благочестиво объяснить, что женился на Элизабет, поскольку-де «его детям нужна мать». Соседи поспешили напомнить ему, что у троих его подростков-детей уже имеется мать. Более того, она приобрела в Джорджтауне дом по соседству с Уорнером, чтобы дети могли свободно общаться с обоими родителями и не чувствовали себя обделенными.
За редким исключением, большинство знакомых желали новобрачным счастья. «Лиз из тех женщин, что не могут жить без любви, потому что она — чувствительная, любящая натура, — заметил дипломат Аршедир Захеди, — для Джона она настоящая находка... Я искренне рад за них обоих, ведь они оба мои друзья».
«Как мне кажется, этот брак будет прочным, — сказала Барбара Уолтерс. — Джон — очень милый человек, преданный своим детям. У них обоих есть что дать друг другу. Он именно тот, кто ей нужен, ведь он не из тех мужчин, кто привык заглядываться на других женщин. Кроме того, он еще и трезвенник».
Реакция широкой публики на объявленную помолвку свелась к мнению, что Джон Уорнер ловко устроился — нашел себе в спутницы жизни очередную красавицу. «В некотором смысле он ужасно напоминает Джеки Онассис, — заметила одна дама, — он умеет найти выгодную партию».
Однокашники Джона Уорнера вспоминают, как он, сидя за партой, изучал списки вновь поступивших, отмечая девушек, пришедших из таких близлежащих школ, как Суитбрайер, Холлина, Мэри-Болдуин и Рэндольф-Мейкон. «В этом не было ничего особенного, — рассказывал один из его приятелей, — мы все обычно изучали списки вновь поступивших девчонок. Но Джон добавил к этому нечто свое — держа под рукой «Книгу благородных семейств», он еще и проверял происхождение каждой из девушек».