Элизабет Тейлор
Шрифт:
Все это, однако, не соответствовало действительности, и Элизабет орала на мужа, кидалась на него с кулаками и всякий раз, как только он делал шаг в сторону своей партнерши по фильму, во всеуслышание заявляла: «Ты у меня смотри, как бы тебе вскоре не запеть по-другому». В тот день, когда согласно графику Ричарду предстояло сняться в заключительном эпизоде, Элизабет настояла на том, что будет присутствовать на съемках, и заявилась на съемочную площадку.
«Я боялся, что ее присутствие и ее ревность отрицательно скажутся на игре Женевьевы», — вспоминал продюсер.
Появление Элизабет до глубины души возмутило молодую актрису.
Женевьева Бюжо сыграла свою роль столь блистательно, что удостоилась номинации на награду академии, а также «Золотого Глобуса», присуждаемого Голливудом лучшей драматической актрисе года. При вручении награды она снова постаралась отпустить шпильку в адрес Элизабет: «Своей игрой в этом фильме я целиком обязана Ричарду Бертону, — заявила она. — Он проявил чудеса безграничного терпения, доброты и остроумия. Широта натуры — вот его самое потрясающее качество».
«Теперь бедняжке не сносить головы, — пошутил кто-то из друзей. — Готов оспорить, что Ричи придется замаливать этот грех — вот увидите, он преподнесет Элизабет очередной бриллиант размером с кулак или что-нибудь в этом роде».
Действительно, в этом утверждении есть доля истины. Романтические увлечения нередко обходились Бертону в тысячи долларов — бриллиантами и другими драгоценными камнями, — однако ему нравилось делать жене подобные дорогостоящие подношения.
«Мне это только доставляет удовольствие, — говорил он. — Придает ощущение могущества — неограниченного могущества».
«Он делал мне сногсшибательные подарки, и весь мир знал о них, — рассказывала позднее Элизабет. — А, кроме того, он дарил мне и другие вещи, просто так, без всякой видимой причины, причем просил меня не говорить о них прессе. И когда он делал мне эти подарки, то смотрел на меня как-то по-особенному, словно просил прощения за те прегрешения, о которых не хотел мне рассказывать».
Бертон сделал свое первое баснословное приобретение в 1968 году, купив знаменитый крупповский бриллиант, размером в 33,19 карата — между прочим, как раз тогда, когда имя Элизабет Тейлор впервые перестало быть залогом кассового успеха. Взятые по отдельности оба эти эпизода кажутся не связанными друг с другом, однако если на них посмотреть чуть пристальнее, бросается в глаза печальная взаимосвязь профессионального заката самой высокооплачиваемой кинозвезды и подношением ей бриллианта стоимостью 305 тысяч долларов. Драгоценности, подобные этой, невольно приковывают внимание к их обладательнице, гарантируя ей тем самым место в ряду знаменитостей.
За крупповским бриллиантом последовала знаменитая жемчужина «Ля Перегрина» стоимостью в 37 тысяч долларов, которая стала частью ожерелья из жемчуга, бриллиантов и рубинов, общей стоимостью в сто тысяч долларов. За жемчужиной — брошь с сапфиром в окружении бриллиантов, стоимостью 65 тысяч долларов; рубины и бриллианты на сумму в 60 тысяч долларов, бриллиант в форме сердца, оцененный в 100 тысяч долларов, редкий бриллиант розового цвета в окружении мелких бриллиантов и — венец всей коллекции — знаменитый бриллиант «Картье-Бертон» в 62,42 карат стоимостью в один миллион пятьдесят тысяч долларов.
Именно этот бриллиант — один из самых дорогих камней, когда-либо проданных с аукциона, — был предметом вожделения Элизабет. Когда ей стало о нем известно, она тотчас
В результате Фрош был вынужден в срочном порядке взяться за переговоры. Благодаря его усилиям Бертоны в конечном итоге заплатили за этот бриллиант — размером в 69,42 карат — более миллиона долларов. Кроме того, Элизабет выложила еще сто тысяч долларов за бриллиантовое ожерелье, на котором предстояло красоваться этому потрясающему камню. Более того, она настояла на том, чтобы из Нью-Йорка к ней в Гштаад прилетел представитель фирмы, чтобы измерить ей шею — знаменитый бриллиант должен был закрывать шрам от трахеотомии. Как часть договора о продаже, Элизабет была вынуждена согласиться, чтобы фирма на время выставила бриллиант в витрине. Эта выставка привлекла к себе толпы народа, что послужило причиной возмущения «Нью-Йорк Таймс».
«На этой неделе крестьяне выстраивались в очередь у витрины «Картье», чтобы поглазеть на бриллиант величиной с отель «Ритц», стоимостью более чем в миллион долларов. Ему предначертано судьбой висеть на шее у миссис Ричард Бертон. Согласно чьему-то меткому замечанию, было бы неплохо пронести этот булыжник на шее по пути на гильотину.
Этот бриллиант, длиной и толщиной в дюйм — Отличное приобретение, поскольку его можно носить с чем угодно. Он прекрасно подойдет к более мелкому крупповскому бриллианту, ранее преподнесенному мистером Бертоном в качестве скромного дара супруге. Он будет также неплохо смотреться на яхте, где-нибудь на Багамах или на Средиземном море, где актеры-небожители проводят большую часть своего времени.
В наш век вульгарности, отмеченный такими не стоящими внимания мелочами, как нищета и войны, с каждым днем становится все труднее определить масштаб истинной вульгарности».
«Я знаю, что вульгарна, — сказала Элизабет. — Но неужели вы хотели бы, чтобы я была другой?»
И она с нескрываемым удовольствием украсила пальцы бриллиантовыми кольцами, увешала обе руки браслетами, затянула талию бриллиантовым поясом, вставила бриллианты в уши, надела на голову бриллиантовую тиару, а декольте украсила знаменитым бриллиантом «Картье-Бертон».
Кому, как не ей, была понятна важность костюма, реквизита, декораций — увешанная бесчисленными драгоценностями, она чувствовала себя еще более уверенной, прекрасной, знаменитой.
Увидев ее однажды во всех ее украшениях, один репортер заметил, что она выглядит словно вульгарная провинциалка после столкновения с грузовиком.
Журнал «Лук» назвал Элизабет «тускнеющей кинодивой, у которой многое есть, но которой хочется еще больше». По словам Шейлы Грэм, Элизабет «производила впечатление женщины, добившейся богатства и теперь таскающей все свои ценности у себя на спине».