Элли и арфист
Шрифт:
– Твоей арфе, – повторил Клайв, слизывая с пальцев джем.
Элли посмотрела на свои носки. Сегодня они были черными.
Судя по всему, джем пришелся Клайву по вкусу, поэтому я предложил ему забрать остаток в банке домой.
– Я о таком и не мечтал, – усмехнулся он, а Элли повернулась ко мне и спросила:
– Как поживает Эд? – Элли только сегодня утром спрашивала меня об Эде, поэтому ее вопрос меня слегка удивил. Но прежде чем я успел ответить, она добавила: – Эд –
Клайв повернулся ко мне:
– Твой сын?
– Мой сын, – подтвердил я. – Эд.
Мне нравится произносить эти слова. Они уже стали моими самыми любимыми словами.
Я сказал им, что с моим сыном Эдом все в порядке и что скоро он приедет навестить меня здесь, в Амбаре «Арфа», чему я был несказанно рад.
– Со своей мамой? – выпалила Элли. – Его мама – моя учительница игры на арфе, Клайв; очень красивая и образованная. Рода – та самая леди, с которой ты разговаривал по телефону.
Клайв хмыкнул:
– Она твоя жена?
Я предположил, что последний вопрос адресован мне, хотя он смотрел на Элли. Я объяснил, что Косуля не являлась моей женой сейчас и никогда ею не была, но когда-то она была моей девушкой. Однако сейчас она не моя девушка. Более того, она не была моей девушкой уже пять лет.
– Понятно, – прошелестел он. – Целых пять лет.
Элли выглядела так, словно собиралась что-то сказать; ее рот чуть приоткрылся, но никаких слов не последовало. Муж продолжал смотреть на нее. Полагаю, ему очень нравится на нее смотреть.
– Ну что ж, Элли, – наконец изрек он. – Уже поздно. А мне завтра рано вставать на работу. Думаю, нам лучше оставить твоего друга заниматься арфами. – Он помолчал и добавил: – Если, конечно, ты не хочешь остаться?
– Нет-нет, что ты! – Она покачала головой и как-то странно сморщила лицо. – Дэн, мы тебя оставим. Большое спасибо за гостеприимство и извини за вторжение.
Я ответил, что ничего страшного в их визите не было и я был рад их видеть.
34
Элли
Я медленно сползла с кровати. Клайв только что ушел на работу. Он не попрощался.
Меня подташнивало. Накинув халат, я подошла к окну спальни и выглянула на улицу. Он все еще стоял на подъездной дорожке, деловито разбрызгивая антиобледенитель на лобовое стекло своей машины; его дыхание белым шлейфом висело в холодном воздухе. Его лицо приобрело желтоватый оттенок, и даже отсюда я различала мешки под глазами. Когда мы вчера вечером вернулись домой, он молча плеснул себе виски. Потом еще. И еще.
Когда Клайв в последний раз протирал стекла, я увидела, как из соседнего дома вышла Паулина с сумкой для покупок. Она зашагала к своей машине, пожелала ему доброго утра, потом добавила что-то еще. Он подошел и передал ей через забор канистру с антиобледенителем.
Дни проходят, наполненные ледяным молчанием. Те немногие разговоры, которые мы с Клайвом заводим, пронизаны колкостями и резкими замечаниями. Я делаю все, что в моих силах. Я готовлю самые любимые блюда Клайва. Я стараюсь следить за своей внешностью, наношу помаду и тушь для ресниц, надеваю самую красивую одежду, которую только может позволить холодная погода. Я пробую те немногие известные мне техники соблазнения, но они с треском проваливаются. Даже секс в воскресенье после обеда был отменен.
Я перестала ходить в Амбар «Арфа» (полагаю, чтобы доказать свою невиновность), но это делает меня еще более несчастной. Клайв этим не интересуется, так что отказ от любимого дела, скорее всего, напрасная жертва. В конце концов я решаю ему об этом рассказать.
– На всякий случай, если тебе интересно: я уже несколько недель не бывала в Амбаре «Арфа».
– Почему? – спрашивает он, как будто это не очевидно.
– Потому что… ну, потому что я решила, что тебе не нравится, что я туда хожу.
Он не смотрит на меня.
– Почему это должно меня волновать? Ты вольна делать все что захочешь. Ты же все равно это делаешь.
– Послушай, я стараюсь изо всех сил, чтобы у нас все наладилось. Я уже миллион раз просила прощения. Я перестала играть на арфе, хотя люблю арфу. – Это ошибка, и я понимаю это сразу, как только слова слетают с моих губ, поэтому я поспешно добавляю: – И я пытаюсь все исправить, потому что знаю, что была неправа. Я это правда знаю. Я так несчастна, когда у нас с тобой такие отношения. Скажи, что еще я могу сделать?
– Если ты любишь играть на арфе, почему бы тебе не пойти и не поиграть на ней? Я полагаю, сейчас ты не только ангел, но и мученик.
– Нет! – кричу я. Быть предателем мне вполне достаточно. – Клайв, пожалуйста. Я так тебя люблю! Давай просто станем такими, как раньше.
Фраза «я так тебя люблю» звучит высокопарно и фальшиво и больше напоминает крик отчаяния, чем крик любви. Клайв наконец-то поднимает взгляд и смотрит мне в лицо, но в его глазах нет ничего, кроме отвращения.