Элли и арфист
Шрифт:
Я приношу Клайву ужин. В последнее время ему как будто не хочется есть за столом. Мы едим в полной тишине, иногда ее разбавляют звуки телевизора.
После ужина он открывает бутылку виски.
В мусорном баке накопилось много пустых бутылок из-под виски.
Однажды вечером, около недели назад, я растопила камин перед возвращением Клайва. У меня это не очень хорошо получается, но я справилась. Я подумала, что ему будет тепло и уютно и это станет приятным сюрпризом. Я представляла, как мы займемся любовью на коврике у камина, как это было всего несколько недель назад. Я снова жаждала этой близости.
Но
– Зачем ты это сделала? – спросил он.
– Хотела избавить тебя от лишних хлопот. Я думала, ты обрадуешься.
Он поморщился.
Что бы я ни делала, все было неправильно. Но пока мы вели тот своеобразный разговор, я собралась с духом и спросила то, о чем уже давно думала:
– Клайв… Мы все еще собираемся к Вик на Рождество?
– Нет, – ответил он. – Можешь ехать, если хочешь.
– Но я же обещала Вик!
Он потянулся к пульту от телевизора.
– Это твоя проблема, а не моя.
– Пожалуйста, давай ты поедешь со мной, – предприняла я попытку его уговорить. – Им всем так нравится, когда мы приезжаем. Они будут так разочарованы. И… это ведь Рождество.
Перечислить особенности этого периода я не осмелилась.
– Как я уже сказал, можешь ехать. Я останусь здесь.
– Клайв, я не могу уехать и оставить тебя здесь одного! Это было бы… И вообще, что они подумают?
Он пожал плечами и включил телевизор.
Я наблюдала за ним, насупив брови. Мне не нравилась перспектива долго-долго ехать одной на север, но мне становилось не по себе при мысли о разочарованных лицах племянников и племянниц и о том, что все приготовления Вик пропадут даром, если я отменю поездку. Клайв сосредоточенно смотрел передачу о камбале, так что уговаривать его было бессмысленно.
– Ну что ж, – в смятении вздохнула я, – в таком случае я позвоню Вик и придумаю какую-нибудь отговорку. Мы встретим Рождество дома, вдвоем.
Я должна перепробовать все варианты. Рано или поздно я верну нам прежнего Клайва. Он не может вечно на меня дуться.
– Как знаешь, – сказал он. – Ты же всегда поступаешь как хочешь.
Сочельник. Клайв куда-то уехал. Понятия не имею куда. Он взял свою машину.
День светлый и ясный. Я открываю заднюю дверь и выхожу на улицу. Сад весь в кристаллах, каждая травинка блестит и переливается в лучах солнца. Я натягиваю куртку и вдыхаю колючий от холода воздух. Он бодрит. Лучик солнца падает на щеку, и мне становится легче.
Скоро все изменится. Так дальше продолжаться не может. Меня наполняет уверенность: Клайв меня простит. Должен простить. Интересно только когда. Ну, конечно! Он решил дотянуть до завтрашнего утра, чтобы сделать Рождество еще более чудесным. Или он простит меня сегодня вечером. Возможно, уже сейчас он бродит по магазинам в поисках какого-нибудь милого подарка, какой-нибудь красивой вещицы, которая, как он знает, мне понравится. Он обнимет меня. Страстно поцелует меня, а я поцелую его в ответ, и все снова будет хорошо. Мы найдем способ восстановить наши отношения после этих невзгод. Все будет как раньше, когда он покупал мне цветы, массировал мне ноги и поддерживал меня, когда что-то шло не так. Я улыбаюсь, чувствуя, как с сердца уходит тяжесть.
С тех пор,
Из шкафа под лестницей я достаю рождественскую коробку. Внутри – клубок сверкающих вещиц. Я выуживаю струи мишуры и украшаю ими перила лестницы и пространство вокруг камина. Все наши рождественские открытки лежат кучей на кухонном подоконнике. Я расставляю их по шкафам и комодам.
Я замечаю, что серебряные подсвечники заметно потускнели. Я нахожу полироль и натираю их до блеска. Свечи давно не зажигали, но они в полном порядке, лишь слегка запылились. Я осматриваю дом и смеюсь от волнения и предвкушения. Возможно, это будет не самое худшее Рождество. Возможно, если мы все обсудим, Клайв примирится с моей игрой на арфе, и я смогу время от времени наведываться в амбар. Хотя бы изредка. Я была бы этому очень рада. Я буду к этому стремиться.
Рождественской елки у нас нет. Может быть, Клайв принесет ее домой сегодня, но я не собираюсь рисковать. Прошлогодняя норвежская ель до сих пор стоит в горшке в глубине сада. Я спешу к ней. Она немного растрепалась и местами облысела, но все это можно легко прикрыть мишурой. Сойдет. Я начинаю затаскивать елку в дом.
– Привет, Элли!
Это Паулина, она окликнула меня через забор. Ее не узнать, до такой степени они укутана в шерстяную одежду.
– Привет, Паулина!
– Все в порядке, дорогая?
– Все отлично! Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества, дорогая!
Елка, дом, ужин – все идеально. Я надела свое красное платье. Оно прекрасно смотрится с серебряным ожерельем, которое Клайв подарил мне на нашу последнюю годовщину. Я подмигиваю себе в зеркале. В кои-то веки я чувствую себя привлекательной.
Горят свечи и играет наш любимый компакт-диск с рождественской музыкой.
Он же наверняка вот-вот вернется домой?
Я подхожу к плите и еще раз перемешиваю карри. Клайв любит карри, а это особый рецепт с шафраном, изюмом и миндалем. Есть карри в канун Рождества – наша давняя традиция. Я смотрю на часы и добавляю еще несколько ложек бульона. Карри так долго стоит на плите, что начинает подсыхать.
Музыка все звучит. Я нажимаю кнопку «стоп» на проигрывателе компакт-дисков и выключаю его. Любой звук действует мне на нервы.
Я снимаю карри с плиты. От запаха меня слегка тошнит.
Задуваю свечи. Уже десять часов.
Прохожу в гостиную. Я рискнула снова растопить камин, но огонь уже погас. Я опускаюсь в кресло рядом с ним и сижу, глядя на угли и продолжая ждать.
Наконец я слышу, как открывается входная дверь. Я мчусь к ней.
– Клайв, я так за тебя волновалась!
Одного взгляда на его лицо достаточно, чтобы понять, что он бесконечно далек от прощения. Он отталкивает меня в сторону и, пошатываясь, поднимается наверх. За ним тянется запах виски.