Эллинистический мир
Шрифт:
Однако царь счел, что отыскал дополнительную гарантию в
финансовой ответственности чиновников. Каждый старался, как
по цепной реакции, взыскать с подчиненного суммы, за которые
сам нес личную ответственность. Самые мелкие чиновники
любой ценой выжимали деньги из населения, и здесь все
средства были хороши: арест имущества, реквизиции, даже
телесные наказания. В ответ на насилие возникало насилие:
числу папирусов, содержавших
высокомерие и злоупотребления чиновников, соответствует
число папирусов с сетованиями сборщиков налогов,
встреченных градом камней.
Наконец, чиновники часто были малознающи и
недобросовестны. В свои отчеты и даже кадастры они без
колебаний заносили выдуманные цифры, чему есть
многочисленные примеры. Они захлебывались в потоке
переписей, учетов, предписаний, распоряжений. «Папирусный
потоп» повлек за собой несокрушимый беспорядок или, что еще
хуже, фиктивный порядок.
Тем не менее надо избегать заблуждений, в которые нас
могут ввести многочисленные свидетельства о промахах
администрации, так как папирусы, что явствует из их
назначения, возможно, могли донести до нас лишь следы, и
довольно очевидные, несовершенства самой системы.
Вырисовывается также и идеал чиновника – старательного,
преисполненного почтения к вышестоящим, благородного по
отношению к нижестоящим. В этом типе слились
распространенный в Египте идеал почтенного и неподкупного
писца и греческий образец человеколюбивого магистрата.
Добрые монархи без устали напоминали управляющим их
обязанности, один из них пишет: «Во время ваших
инспекционных поездок старайтесь ободрить людей, поднять их
81
настроение, и не только на словах. Если крестьяне жалуются на
комограмматеев и комархов по поводу обработки земли, вы
должны разобраться и положить конец злоупотреблениям».
Римляне, а затем и византийцы при создании своих институтов
и прочной основы эффективного управления возьмут пример
именно с чиновнической системы Птолемеев.
Административная карьера позволяла грекам и египтянам
жить бок о бок, так как Птолемеи стремились сохранять
существовавшую до них структуру управления. <79>
Высшие посты были безусловно закреплены за греками, по
крайней мере до Птолемея Эвергета II, который доверил
стратегию египтянам. Но чиновники средних и низших уровней
набирались из местного населения, и вначале мы видим египтян
даже на посту номархов. В другом традиционном слое –
жречестве –
египетская элита.
Египетское жречество
Повсюду последователи Александра продолжали проводить
политику терпимости по отношению к местным божествам. Из
чисто политических соображений, прекрасно сознавая их
влияние на народные массы, они старались примирить с собой
местное жречество, ремонтируя старые святилища, сооружая
новые, осыпая богов и их служителей подарками и
привилегиями. В обмен на эти щедроты они рассчитывали
получить возможность управлять массами. Нам довольно
хорошо известны некоторые большие храмы в Азии: храм
Артемиды в Эфесе – настоящее жреческое государство с
огромными богатствами, с множеством оскопленных жрецов и
ритуальных куртизанок, руководимое Мегабизом; Эсагила (храм
Мардука) в Вавилоне и храм Набу в Борсиппе (и тот и другой
были отреставрированы Селевкидами). Но именно Египет
оставил нам больше всего документов, дающих наиболее ясную
картину роли жрецов в эллинистическом государстве.
Если чиновник был человеком царя, то жрец – человеком
бога. Он обладал опасным могуществом, поскольку только он
мог установить связи с потусторонним миром и придать
земному миру устойчивость путем проведения обычных и
торжественных служб, которые предоставляли божеству все
необходимое для жизни в храме – пищу, питье, одеяния,
82
развлечения – и таким образом обеспечивали смертным
благосклонность. Являясь наследником древних знаний (о
необычайной сумме сведений, записанных на стенах храма в
Эдфу, см. ниже), хранителем традиций и священной
письменности, жрец сохранял высочайший престиж, который
всегда имел в долине Нила, хотя в эпоху Птолемеев жречество
проявляло тенденцию замыкаться в себе, а также тяготело к
кастовости (Страбон отмечает, например, исчезновение всех
храмовых школ, существовавших во времена Геродота и
Платона). Это послужило началом неминуемого <80> упадка,
который со времен Антонинов хорошо заметен по характеру
надписей на храме в Эсне. Некоторая двусмысленность
положения заключалась в том, что Птолемеи провозгласили себя
законными преемниками фараонов, а жрецы признали это
положение. Итак, фараон являлся единственно истинным
жрецом, именно из его рук все жрецы получали должности.