Элси Динсмор

Финли Марта

Когда же на следующее утро она пришла к отцу, то даже его острый пытливый взгляд не мог заметить даже следа от вчерашней печали на ее лице. Она была тихой, внимательной, но спокойной и счастливой. Так прошел день. Новая одежда ее также не беспокоила и не произвела никакого действия на ее обычное торжественное внимание, сосредоточенное на церковной службе.

— Куда ты собралась, доченька? — спросил мистер Динсмор, когда она осторожно высвободила свою ручку из его и направилась из гостиной.

— В свою комнату, папа.

— Пойдем со мной.

— Для чего, папа? — спросила она, когда отец сел и посадил ее себе на колени.

—

Для чего? Что за вопрос? Чтобы ты была со мной, любить тебя и смотреть на тебя, — засмеялся он. — Я

так долго не видел тебя и теперь хочу, чтобы ты была рядом со мной или у меня на коленях все время. Ты не хочешь быть со мной?

— Очень даже хочу, мой родной папочка! — ответила она и обняла его за шею, опуская головку ему на плечо.

Он ласкал ее и некоторое время они разговаривали, затем, все так же держа ее на коленях, он взял книгу и начал читать. Элси с болью увидела, что это была но-велла, и ей так хотелось попросить его отложить ее и употребить драгоценные часы святого дня для изучения Слова Божьего, или взять любую другую книгу о пилигримах в Сион, которую написали верующие нашего или предыдущего поколения. Но она знала, что это будет довольно нетактично для ее возраста что-либо советовать своему отцу. И тогда, невзирая на то, как нежно он ее любил, он ни на одно мгновение не даст ей забыть о своей родительской позиции. Наконец она рискнула и тихо спросила:

— Папа, можно я теперь пойду в свою комнату?

— Почему? Тебе надоело мое общество?

— Нет, сэр, ох, нет! Но я хотела... — Она смутилась и опустила голову, густая краска залила все ее личико. Затем, посмотрев на него снова, она со страхом сказала:

— Я всегда хочу провести немного времени с моим лучшим Другом в воскресенье, папа.

Он растерянно смотрел на нее, в то же время недо-польство выразилось на его лице.

— Я не понимаю тебя, Элси. Ты, разумеется, не можешь иметь лучшего друга, чем твой отец. И разве это правда, что ты любишь кого-то еще больше чем меня?

Она опять обняла его за шею и, крепко прижимая к себе, шепнула:

— Я имела в виду Иисуса, папа. Ты знаешь, Он любит меня даже больше, чем ты, и я должна любить Его больше всех. И больше никого нет, кого бы я любила даже наполовину того, как я люблю тебя, мой родной, дорогой, милый, драгоценный папочка.

— Ну тогда ты можешь идти, но только запомни, совсем на немножко. — Он поцеловал ее и поставил на пол. — Нет, — вдруг сказал он, — будь столько, сколько тебе захочется, если для тебя это наказание быть со мной, я лучше останусь без тебя.

— Ой, нет, нет, папа! — взмолилась она, и слезы навернулись у нее на глаза. — Я так люблю быть с тобой. Пожалуйста, не сердись, позволь мне вернуться скоро.

— Нет, моя милая, я не сержусь, — улыбнулся он и погладил ее по головке, — возвращайся, как только захочешь, и чем раньше, тем лучше.

Элси долго не задержалась, меньше чем через час она возвратилась, захватив с собой свою Библию и «Путешествие Пилигрима».

Отец встретил ее с улыбкой и опять погрузился в чтение. Она же пододвинула к нему поближе пуфик, села на него и оперлась головкой о его колени. Она читала до тех пор, пока короткий зимний день уступил место сумеркам. Мистер Динсмор, чья рука то и дело перебирала ее шелковистые кудряшки, сказал:

— Отложи свою книгу в сторону, Элси, уже недостаточно света для твоих глазок.

— Пожалуйста, папа, позволь мне

сначала закончить эту главу.

— Нет, ты всегда должна слушаться сразу же.

Элси быстренько встала и без лишних слов положила книгу на стол, затем, вернувшись, заняла свое привычное место у него на коленях, положив головку ему на плечо.

Он обнял ее и некоторое время они сидели молча. Наконец Элси спросила:

— Папа, ты когда-нибудь читал «Путешествие Пилигрима»?

— Да, давно правда, когда был еще ребенком.

— И тебе она не понравилась?

— Понравилась, хотя я почти забыл эту историю. А тебе нравится?

— Очень даже, папа. Я думаю, что она идет за Библией.

— Идет за Библией? Хм? Я думаю, что ты единственный ребенок, кого я знаю, что думает о Библии как о самой прекрасной книге в мире. Но дай-ка мне взглянуть, о чем это «Путешествие Пилигрима»? Какая-то глупая история о человеке с тяжелым бременем на спине не, не так ли?

— Глупая? Папа! Я уверена, что ты не это имел в виду! Ты не думаешь, что она глупая? А, я знаю, ты просто разыгрываешь меня, потому что ты улыбаешься. Это прекрасная история, папа, о христианине, как он жил в городе Разрушения и на спине у него была тяжелая ноша, от которой он старался всячески освободиться. Но все было напрасно до тех пор, пока он не подошел к кресту, и тогда она, казалось, опала сама, покатилась и провалилась в ров, где ее больше никто не видел.

— Ну и что, это не глупая история? Можешь ли ты видеть в ней хоть какой-нибудь смысл? — спросил он, слегка улыбаясь. Но он встретил внимательный тревожный взгляд, обращенный на него.

— Ах, папа, я знаю, что это значит, — ответила она немного печальным тоном. — Христианин с бременем на спине — это человек, который обличаем Духом Святым, и ощущает свои грехи, как тяжелое бремя, слишком тяжелое, чтобы нести. Затем он старается освободиться от них, путем оставления плохих привычек и стараясь делать добрые дела, но скоро начинает понимать, что таким путем он не может освободиться от своей ноши. Она только становится тяжелее и тяжелее, пока, наконец, он оставляет идею спасти самого себя и просто поднимает свой взгляд к кресту Господа нашего Иисуса Христа. И в тот самый момент, когда он посмотрит на Иисуса и поверит Ему, бремя грехов исчезает.

Мистер Динсмор очень удивился, как и не один раз было до этого, тому, как хорошо Элси разбирается в духовных вопросах.

— Кто тебе все это сказал?

— Я прочла это в Библии, папа, и кроме того, знаю, потому что пережила это.

Некоторое время он молчал, а потом серьезно сказал:

— Я боюсь, что ты слишком увлекаешься этими пустыми книгами. Я не хочу, чтобы ты читала вещи, которые наполняют твои мысли печальными и туманными думами и делают тебя несчастной. Я хочу, чтобы моя девочка была веселой и счастливой, как ясный день.

— Пожалуйста, не запрещай мне читать их, папа. — И она с тревогой посмотрела на него. — Потому что они не делают меня несчастной, и я очень люблю их.

— Тебе нечего опасаться. Я не буду запрещать до тех пор, пока не замечу, что они действуют на тебя плохо,— успокоительно ответил он, и она приняла это с радостной приятной улыбкой.

Элси помолчала, а потом неожиданно спросила:

— Папа, можно я тебе расскажу стихотворение?

— Когда-нибудь в другой раз, только не сейчас, потому что звонок звенит к чаю. — И, взяв ее за руку, он повел ее в столовую.