Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Между тем в «Марше аквалангистов» наблюдается некоторое очеловечивание образа суперменов из «Марша космических негодяев»: «Нам прививки сделаны, от слез и грез дешевых, / От дурных болезней и от бешеных зверей» — «Боимся кессонной болезни / И, может, немного — акулы. <.. > Мы плачем — пускай мы мужчины».
А что касается стихотворения «Упрямо я стремлюсь ко дну…», то оно содержит еще ряд параллелей с разбираемыми песнями.
Если в «Марше аквалангистов» герои говорят: «В пучину не сдуру полезли» [1148] [1149] /2; 404/, - то и в стихотворении повторится эта мысль: «И я намеренно тону». Причем здесь герой, так же как в «Марше космических негодяев», равнодушен к происходящим вокруг катаклизмам: «Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых» = «Среда бурлит — плевать на среду!» (такое же отношение к взрывам демонстрировал лирический герой в «Балладе о детстве»: «И плевал
1148
Д/ф «“Свидетели”. Анатолий Черняев. Выйти из тени». Фильм 2-й (т/к «Россия 1», 26.05.2011).
1149
А в «Песне-сказке про нечисть» было сказано: «Кто зачем — кто с перепою, а кто сдуру в чащу лез». «Сдуру», то есть по неведению, не зная, что с ними будет, — в противоположность героям «Марша», которые сделали свой выбор сознательно.
Кроме того, героям нужно преодолеть громадное расстояние: «Ну а до планеты Эпсилон — / Не считаем мы, чтоб не сойти с ума!» = «Спаслось на страшной глубине / Всё, что гналось и запрещалось» /5; 478/. В дороге же их ожидают «иноземные существа» («Марш космических негодяев»), «пучеглазые рыбы» («Марш аквалангистов»), «чудовища и мгла» («Упрямо я стремлюсь ко дну…»; АР-9-110).
В «Марше космических негодяев» герои прошли через тюремное заключение и по этой причине улетают с Земли, надеясь, что через «семьсот веков» тюрьмы будут уничтожены, а в стихотворении «Упрямо я стремлюсь ко дну…» лирический герой задается вопросом, почему идет на дно, и отвечает: «Мы умудрились много знать, / Повсюду мест наделать лобных / И предавать, и распинать, / И брать на крюк себе подобных!», — тоже фактически говоря о тюрьмах, то есть о ГУЛАГе. Напомним, что «Марш космических негодяев» был написан в июне 1966 года, а в начале этого месяца Высоцкий был заключен в одиночную камеру в рижской тюрьме. Отсюда: «Вместо сурдокамер знали тюрем тишину».
Но вместе с тем и в «Марше», и в стихотворении «Упрямо я стремлюсь ко дну…» герои намерены вернуться на Землю: «Ведь когда вернемся мы…» = «Но я приду по ваши души!» (мотив возвращения встречается и в «Прощании с горами», 1966: «Потому что всегда, потому что всегда мы должны возвращаться»).
В «Марше космических негодяев» герои фактически выступают в образе пришельцев (хотя и с обратным знаком), как в другой песне 1966 года — «Каждому хочется малость погреться…»: «В космосе шастали, как-то пришельцы — / Вдруг впереди Земля»; в «Мистерии хиппи» (1973): «Мы — как изгои средь людей, / Пришельцы, из иных миров»; и в повести «Дельфины и психи» (1968): «А мы? Откуда мы? А мы — марсиане, конечно».
Перед тем, как продолжить разговор о «Марше космических негодяев», остановимся еще на «Марше аквалангистов», который содержит параллели, во-первых, с «Горизонтом» (1971): «Сжимаем до судорог скулы» = «И я сжимаю руль до судорог в кистях»; «Нам нужно добраться до цели» = «Мой финиш — горизонт»; «Он сделал, что мог и что должен» = «Я снова трачу всё на приближенье» (АР-3-112); а во-вторых — с песней «У нас вчера с позавчера…» (1967): «И пошла у нас с утра неудачная игра» = «Пусть не удалось испытанье» (АР-7-174); «Им везет, но только, эх, это временный успех» (АР-6-68) = «Победу отпраздновал случай»; «Только зря они шустры — продолжения игры / Проигравший может требовать по праву. / Может, мы еще возьмем, да и всё свое вернем, / А тогда и попрощаемся на славу» (АР-6-68) = «Ну что же, мы завтра продолжим!».
Мы не разбираемся в симфониях и фугах, Вместо сурдокамер знаем тюрем тишину, Испытанья мы прошли на мощных центрифугах — Нас вертела жизнь, таща ко дну.
Личностный подтекст строки «Мы не разбираемся в симфониях и фугах» подтверждает письмо Высоцкого к Шемякину, которое тот приводит в одном из интервью: «Понимая вынужденные пробелы в знаниях современной музыки, Володя писал мне в 1975 году: “Мишка! Просвещай меня музыкально, ибо я — темен”. Поэтому для него отбирались виниловые пластинки с произведениями практически не исполняемых в СССР композиторов — Шёнберга, Берга, Веберна и Штокгаузена» [1150] . Об этом же говорится в черновиках «Песни про белого слона» (1972): «Ну а я — не слишком музыкален» /3; 381/.
1150
Сулькки О. Посчастллвилосьбыть// Итоги [жуур.]. М., 2011. 7 нояб. № 44 (804^4-
Кроме того, строка «Мы не разбираемся в симфониях и фугах» имеет своим источником песню неизвестного автора «Мы Шиллера и Гете не читали…», исполненную Высоцким в 1963 году на квартире у своего дяди Алексея Высоцкого. А упомянутые в ней писатели фигурируют в положительном контексте в книге Гитлера «Моя борьба». Поэтому герои песни, прочитав данную книгу и восхитившись ею («“Майн кампф” фюрера — во какая книжка!»), решили почитать также и упомянутые в ней произведения Шиллера и Гете, однако ничего не поняли: «Раз-два их почитаешь — I Как зараза хохотаешь, / Ничего в дугу не понимаешь» (как и лирический герой Высоцкого в «Песне
Итак, герои не стали последователями гитлеровской идеологии, а остались «мирными жуликами», так же как и в ранних песнях Высоцкого:. «Но не будем резать и давить» ~ «Не резал я, не убивал — / Я сам боялся крови» («Формулировка», 1964; черновик /1; 408/; то же самое скажет лирический герой в «Сентиментальном боксере»: «Бить человека по лицу / Я с детства не могу»; отсюда и перекличка с одним из вариантов названия «Формулировки»: «Про хорошего жулика» [1151] = «Про сентиментального боксера» [1152] ). А основная редакция «Формулировки»: «Неправда! Тихо подойдешь, / Попросишь сторублевку. / При чем тут нож? При чем грабеж? — / Меняй формулировку!», — напоминает более позднюю песню «До нашей эры соблюдалось чувство меры…» (1967), где встретится похожий образ: «Бандит же ближних возлюбил — души не чает, / И если что-то им карман отягощает, / Он подойдет к ним, как интеллигент. / Улыбку выжмет / И облегчает ближних / За момент»' [1153] (кроме того, здесь наблюдается влияние еще одной блатной песни, исполнявшейся Высоцким, герой которой также выступал в образе уголовника и изображался с симпатией: «И здрасьте, мое почтенье! / Вам от Вовки нет спасенья» ~ «“И здрасьте”, - скажет / И облегчает граждан / За момент»; АР-11-142). А через год для фильма «Опасные гастроли» Высоцкий напишет «Песню Бенгальского», где в очередной раз с иронической симпатией выскажется об одесских жуликах, которые будут выведены как «вежливые бандиты»: «И в других краях едва ли / Вас так мило обобрали / И так вежливо при этом извинились!» /2; 415/.
1151
Темная домашняя запись «Псевдо-Акимов», июнь 1965.
1152
Москва, МЭЛЗ, 05.11.1966; Москва, Гидропроект, 10.12.1966; Ленинград, клуб песни «Восток», 18.01.1967 и др.
1153
Как у Маяковского: «…чистоплотно и хорошо / карманы ближнему вывернуть и вытрясти!» («Теплое слово кое-каким порокам», 1915).
Помимо того, призыв «Режь профессоров — они падлюки!» напоминает стихотворение «Началося спозаранку…», написанное Высоцким предположительно в 1956 году: «Крики, вопли, перебранка, / Кохановский-сквернослов / Закричал: “Уж если пьянка, / Режь московских фраеров!”» [1154] [1155] . Причем после стихотворения следовали иронические ремарки, одна из которых выглядела так: «сквернослов — Тоже употреблено не с целью указать род занятий или манеру поведения И.В. Кохановского (это скорее можно отнести к В. Высоцкому), а для рифмы»948. Таким образом, характеристику сквернослов автор применяет к самому себе, как и в более позднем «Марше космических негодяев».
1154
Высоцкий. Исследования и материалы: в 4 т. Т. 2. Юность. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2011. С. 31.
1155
Там же.
А слово падлюки, фигурирующее в строке «Режь профессоров — они падлюки!», произнесет и один из авторских двойников (параноик) в «Письме с Канатчиковой дачи»: «Разошелся — так и сыпет: / “Он, падлюга, будет выпит…”» (АР-8-58).
В песне «Мы Шиллера и Гете не читали…» после строки «Режь профессоров — они падлюки!» следовал такой текст: «Они нам преподносят все науки <…> Голова болит от этой скуки!». Тут же вспоминается описание очередного авторского двойника в «Письме с Канатчиковой дачи»: «От наук уставший школьник / Здесь живет, чему и рад: / Расчехвостил треугольник, / Доказав, что он квадрат» (АР-8-50), — которое, в свою очередь, повторяет слова лирического героя о вражеском «Фиате» из «Песни автозавистника»: «Я по науке раздраконю под орех» (АР-2-112). Да и в песне «Мы Шиллера и Гете не читали…» герои тоже хотят «расчехвостить» и «раздраконить» всё, что им не нравится: «Режь профессоров <…> Из семьи мы сделаем котлету». Точно так же ведут себя лирический герой в «Путешествии в прошлое» и лирическое мы в «Мистерии хиппи»: «Выбил окна и дверь / И балкон уронил», «Кромсать всё, что ваше, проклинать!».
А «Мистерия хиппи» содержит еще некоторые параллели с песней «Мы Шиллера и Гете не читали…»: «Из семьи мы сделаем котлету» ~ «Узы мы свели на нуль: / Нет ни колледжа, ни вуза, / Нет у мамы карапуза, / Нету крошек у папуль!»; «За нравственность пижонскую за эту» ~ «Нам ваша скотская мораль — / От фонаря до фонаря!» (да и «космические негодяи» тоже «забыли десять заповедей рваных»).
В другой исполнявшейся Высоцким песне — «Когда качаются фонарики ночные…» на стихи Глеба Горбовского — герой предстает таким же любвеобильным, как в песне «Мы Шиллера и Гете не читали…» и в песне самого Высоцкого «Я был слесарь шестого разряда»: «Мне дама руки целовала, как шальная» ~ «Две блондинки у руках, / Три брюнетки у ногах», «Ну и, кроме невесты в Рязани, / У меня две шалавы в Москве» (то есть те же «две блондинки»). И таким же был в жизни сам поэт.