Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

В анкете 1970 года, отвечая на вопрос «Отвратительные качества человека», поэт написал: «Глупость, серость, гнусь».

В стихотворении «Говорили игроки…» (1975) герой говорит о своих врагах: «Три партнера — гнус, плут, жох — / И проныра — их дружок — / Перестраховались. / Не оставят ни копья: / От других — таких, как я, — / Перья оставались» (АР-11-23).

В «Двух судьбах» (1977) Нелегкая шла, «гнусно охая». А в песне «Ошибка вышла» (1976) на требование героя показать протокол «чья-то гнусная спина / Ответила бесстрастно: / “Нам ваша подпись не нужна, / Нам без нее всё ясно» (АР-11-40).

Этот же эпитет применяется к нечистой силе, являющейся олицетворением власти: к Черномору («Ну а подлый Черномор / Оказался гнус и вор» /2; 40/), к Кащею («Ах ты, гнусный фабрикант!» /2; 34/), к вампирам («Нате, пейте кровь мою, / Кровососы гнусные\» 13; 85/),

и в целом к диктаторам: «Гитлер вон вовсе не заикался, не говоря уже о Муссолини. А что из этого вышло? Ничего! Вышло, то есть, кое-что гнусное, но именно потому, что не были они заиками. А будь они ими — не произнесли бы ни одной речи во вред международному народу» («Дельфины и психи» /6; 34/).

Примечательно, что прообраз ситуации из «Притчи о Правде» был представлен уже в песне 1962 года: «Как в старинной русской сказке — дай бог памяти!..» = «Сказка о Правде и Лжи» (вариант названия [1347] ^[1348] ); «Колдуны, что немного добрее…» = «Грубая Ложь эту Правду к себе заманила»; «Говорили: “Спать ложись, Иванушка”» = «Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег». В первом случае автор выводит себя в образе доброго молодца Ивана, а во втором — в образе Правды. Причем резюме, которое дается в ранней песне: «И выходит, что те сказочники древние / Поступали и зло, и негоже», — перекликается со стихотворением «В лабиринте»: «Вспомните миф, древний, как мир» /3; 373/, - в котором будут фигурировать злобный король и Бык Минотавр, также поступающие «зло и негоже».

1347

Севередонецк, Ледовый дворец, 21 — 24.01.1978.

1348

«Жирная грязь» упоминается и в «Притче», где Ложь измазала Правду «черно– жирной сажей» (АР-8-162). А «ржавая грязь» возвращает к «Чужой колее», где лирический герой мечтал: «Расплеваться бы глиной и ржой / С колеей этой самой чужой! <.. > Я грязью из-под шин плюю…».

Только к утру обнаружила Правда пропажу

И подивилась, себя оглядев делово, -

Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так — ничего.

А через некоторое время сказано, что Правду «мазали глиной». Очевидно, что это метафорическое описание травли поэта. Более того, грязь является неотъемлемым атрибутом власти, так как она сама грязна. В песне применительно ко Лжи этот образ используется дважды: «Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась», «А грязная Ложь чистокровную лошадь украла / И ускакала на длинных и тонких ногах» (что делает еще более ярким контраст с чистой Правдой). Да и вся страна является сплошной грязью: «Грязью чавкая жирной да ржавою¹^², / Вязнут лошади по стремена, / Но влекут меня сонной державою, / Что раскисла, опухла от сна» («Купола», 1975).

Вообще образы грязи, пыли, жижи и болота как отражение советской действительности (в частности, брежневского застоя) очень характерны для поэзии Высоцкого: «Ни души вокруг единой: / Только топи да трясины / непролазные…» /5; 458/, «Животом — по грязи… Дышим смрадом болот» /3; 232/, «…И болотную слизь конь швырял мне в лицо. / Только я проглочу вместе с грязью слюну…» /4; 226/, «Я грязью из-под шин плюю / В чужую эту колею» /3; 243/, «То ли счастье украсть, / То ли просто упасть / В грязь?» /2; 148/, «Окунайся в черные брызги, / Окунайся в черную грязь!» /5; 102/, «Пред королем падайте ниц / В слякоть и грязь — всё равно!» /4; 123/, «В грязь втоптаны знамена, смятый шелк» /3; 75/, «В грязь валились враги, о пощаде крича» /5; 7/, «А в лобовое грязное стекло / Глядит и скалится позор в кривой усмешке» /4; 66/, «На жиже — не на гуще — мне гадали» /5; 35/, «Пылю по суху, топаю по жиже» /5; 151/, «Линяют страсти под луной / В обыденной воздушной жиже» /5; 145/, «Сочится жизнь — коричневая жижа… / Забудут нас, как вымершую чудь» /5; 294/, «Встаю я, отряхаюсь от навоза» /4; 72/, «Восстану я из праха, вновь обыден, / И улыбнусь, выплевывая пыль» /3; 143/.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:

Ложь это всё, и на Лжи — одеянье мое!..

Двое блаженных калек протокол составляли

И обзывали дурными словами ее.

Правда пытается доказать, что на самом деле она чиста, причем говорит это представителям той самой власти, которая ее оклеветала. Похожая ситуация была в «Гербарии»: «Поймите: я, двуногое, / Попало к насекомым!», — и в первоначальной редакции «Разговора в трамвае» (1968): «Путаете вы: не поддавший я! / Гражданин сержант, да пострадавший я!» /5; 499/. Тогда Высоцкий действительно оказался «пострадавшим» в

результате погромных статей и пытался убедить в своей невиновности «сержанта», то есть заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС В.И. Степакова — в письме от 24.06.1968, после чего его пригласили на беседу с инструктором ЦК КПСС Борисом Григорьевичем Яковлевым [1349] ^{[1350] [1351]} . Вспомним также стихотворение «Я склонен думать, гражданин судья…» (1969): «Учтите: эта ложная статья / Мешком камней на совесть ляжет вашу». Причем герой здесь снова говорил о себе: «Ведь нападавшим вовсе не был я, / А я скорее даже — пострадавший».

1349

См. об этом: Яковлев Б.Г. Записки счастливого неудачника. М.: Новый ключ, 2011. С. 159 — 166.

1350

Сравним заодно уверения «Это он неправ» и «Ложь это всё» с фрагментом письма Высоцкого в Отдел пропаганды ЦК КПСС от 24.06.1968: «…авторами указывается, что у меня не нашлось слов, чтобы написать о героях войны, и я, будто бы, написал о штрафниках как о единственных защитниках Родины. Это — неправда» /6; 382/.

1351

Заметим, что в этой песне («Я полмира почти через злые бои…», 1974) предвосхищен сюжет «Притчи»: неприветливый хозяин поселился на месте лирического героя, а в «Притче» грубая Ложь также заняла место главной героини (Правды).

Исходя из сказанного, имеет смысл более тщательно сопоставить раннюю редакцию «Разговора в трамвае» с «Притчей о Правде»: «Он же мне нанес оскорбленье: / Плюнул и прошел по коленям. <.. > Ах, нехорошо, некультурно / На ухо шептать нецензурно!» /5; 498/ = «Дескать, какая-то Б называется Правдой <.. > Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась» (АР-8-162) (сравним еще в «Чехарде с буквами» А. Галича: «Но явились трое в штатском / На машине КГБ, / А, И, Б они забрали, обозвали всех на “б”»): «Он же мне нанес оскорбленье» /5; 498/ = «И обзывали дурными словами ее»; «Путаете вы, не поддавший я! / Гражданин сержант, да пострадавший я! / Это он неправ, да клянусь я! / Нет, возьмите штраф, тороплюсь я» 15; 499/ = «“Ложь это всё, и на Лжи — одеянье мое!” <…> “Ну, а сама пропилась, проспалась догола”. / Голая Правда божилась, клялась и рыдал а…» («не поддавший» = «пропилась»; «клянусь» = «клялась»; «Это он неправ» = «.Ложь это всё»^И54). И в обоих случаях клятвы оказались бесполезны: милиция оштрафовала героя, а Правду выслали на 101-й километр.

Стервой ругали ее и похуже, чем стервой…

Мазали глиной, спустили дворового пса:

Духу чтоб не было — на километр сто первый Выселить, выслать за двадцать четыре часа.

Образ псов или агентов власти, которые занимаются травлей, широко представлен у Высоцкого: «И залаяли псы на цепях. / Я шагнул в полутемные сени <…> Там сидел за столом, да на месте моем, / Неприветливый новый хозяин. / И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, — / Потому я и псами облаян»1155 /4; 202/, «Кричат загонщики, и лают псы до рвоты» /2; 129/, «И стая псов, голодных Гончих Псов, / Надсадно воя, гонит нас на Чашу» /5; 117/, «Свора псов, ты со стаей моей не вяжись» /5; 213/, «А на вторые сутки / На след напали суки, — / Как псы, на след напали и нашли» /1; 50/, «…Ведь направлены ноздри ищеек / На забытые мной адреса» /5; 24/ и т. д.

Тот протокол заключался обидной тирадой

(Кстати, навесили Правде чужие дела):

Дескать, какая-то мразь называется Правдой, Ну а сама пропилась, проспалась догола.

Именно так власти относились к самому поэту: «Вы знаете, кто такой Высоцкий? Это отребье! Мне позвонили, что он сейчас валяется пьяным на вокзале, на

трамвайных рельсах», — кричал в 1971 году начальник Управления культуры Приморского края на директора Дворца культуры моряков г. Владивостока, где должен был выступать Высоцкий [1352] .

1352

Кожин С. Высоцкий заработал во Владивостоке две тысячи рублей. И не получил ни копейки // Комсомольская правда на Дальнем Востоке (Владивосток). 2001. 26 янв.

Сравним также ситуацию в «Притче» с песней Б. Окуджавы «Вот так и ведется на нашем веку…» (1960): «И умным кричат: “Дураки! Дураки!”» = «Дескать, какая-то мразь называется Правдой…». В той же песне Окуджавы говорится: «На каждого умного по ярлыку / Повешено было однажды», — и на это же будет сетовать Высоцкий в «Веселой покойницкой»: «Как ни беги — тебя опережает / Клейкий ярлык, как отметка на лбу» (АР-4-98) (а в песне «Я уехал в Магадан» он говорил: «За мной летели слухи по следам, / Опережая самолет и вьюгу»).