Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

К тому же клятвы, аналогичные вышеприведенным: «А мне, ей-богу, прятать нечего», — уже встречались в стихотворении «Прошу прощения заране…», где речь тоже шла о «фиге»: «…Что при себе такие вещи / Я не держу, я не держу. <…> Клянусь семьей, я не держу» (АР-9-39). Да и в черновиках песни «Я все вопросы освещу сполна…» лирический герой уверял: «Я не держу в кармане фиги» (АР-10-36). В основной же редакции этой песни он говорил корреспонденту: «…Во мне Эзоп не воскресал. / В кармане фиги нет, не суетитесь! / А что имел в виду — то написал: / Вот, вывернул карманы — убедитесь!”». Лукавство подобных ответов очевидно.

Нельзя не обратить внимание на сходство обращения «В кармане фиги нет, не суетитись\» с началом стихотворения «Копошатся — а мне невдомек…».

Если в первом случае лирического героя пытается вытащить на откровенность «один, стоявший скромно в уголочке» (а в «Прошу прощения заране…» упомянут «один, затеявший интригу»; АР-9-38), то во втором — сквалыга уже «нагло лезет» в карман к герою, чтобы извлечь «фигу», наличие которой тот отрицает. И, наконец, в обоих случаях герой иронически обращается к своим врагам: «Подтекстов нет — друзья, не суетитесь!» [1336] = «Слышь, приятель, играл бы в лото!». Интересно при этом, что реплику «Подтекстов нет — друзья, не суетитесь!» сам же Высоцкий постоянно опровергал: «Я пишу и текст, и музыку, и сам исполняю это на людях. Песня подвижная, люди каждый раз другие… импровизационная… Всегда есть второй план, всегда есть подтекст, всегда что-то за этим не спрятано, но скрыто, и поэтому хочется послушать это второй и третий раз дома» [1337] .

1336

ЗаппсьК. Мусттфвдд наддому Высоцкого, аагуст-сснттбрь 1 991.

1337

Москва, географический факультет МГУ, 24.11.1978.

В «Таможенном досмотре» таможня является олицетворением всемогущества власти, которая способна проникать даже в мысли рядовых граждан: «До чего ж проворные — / Мысли мои вздорные / И под черепушкою прочли! <…> Что на душе? — / Просверлят грудь, / А голову — так вдвое: / И всё — ведь каждый что-нибудь / Да думает такое! <…> У них рентген — и не имей / В каком угодно смысле / Ни неположенных идей, / Ни контрабандных мыслей» /4; 456, 459, 464/. Эти «контрабандные мысли» нашли выражение в том числе в мотиве «фиги в кармане»: «Тут у меня нашли в кармане фигу, / А в голове — с похмелья ералаш. <…> Я пальцы сжал в кармане в виде фиги — / На всякий случай — чтобы пронесло. <…> Просветят — и найдут в кармане фигу, / Крест на ноге, безумие в мозгах!» /4; 456, 465, 466/. Поэтому и в стихотворении «Копошатся — а мне невдомек…» (также — 1975) власть узнала о фиге, которую спрятал лирический герой и о которой, по его словам, «не знает никто». С этим связана и следующая перекличка: «И какой-то зеленый сквалыга / Под дождем в худосочном пальто / Нагло лезет в карман, торопыга, — / В тот карман, где запрятана фига, / О которой не знает никто» = «Вдруг заглянут в уши и, / Хитрые да ушлые, / Что-нибудь запретное найдут?» /4; 454/.

Представлен данный мотив и в «Скоморохах на ярмарке» (1974), где фигурирует Балда — аналог Ивана-дурака: «Вон Балда пришел, поработать чтоб: / Без работы он киснет-квасится. / Тут как тут и Поп — толоконный лоб, / Но Балда ему — кукиш с маслицем!». Впервые же мотив «фиги в кармане» в завуалированной форме появился в «Сказке про дикого вепря» (1966), где стрелок на все увещевания и угрозы короля отказался взять в жены его дочь: «А стрелок: “Ну хоть убей — не возьму!”».

Интересную историю поведал музыкант Зиновий Шершер-Туманов: «Как-то, помню, гастролировал в Краснодаре с Госоркестром. Вдруг нас, без заезда в Москву, посылают в Ташкент на правительственные концерты во Дворце спорта. Приехали туда все — и ансамбль “Березка”, и Ильченко с Карцевым…, но все ждали одного — выступления Высоцкого. Начало концерта задерживалось — полчаса… час… полтора (не все артисты успели приехать). Огромнейший, переполненный зал Дворца спорта гудел. Кто только ни выходил успокаивать зрителей — ничего не помогало, пока на огромную, собранную прямо на льду сцену не вышел Высоцкий… И тут я увидел ту силу, то влияние на людей, которым обладал он. В тот вечер ему разрешили спеть 9 песен… Власти даже хотели наметить ему, какие именно песни должен был петь, но он сказал: “Фигу! Если хотите, чтобы я выступал, — я буду решать, что мне петь”» [1338] ^[1339] .

1338

Счастливцева

Я. Зиновий Шершер-Туманов — человек-история // Вне закона. СПб., 2006. 3 июля. № 27. С. 20.

1339

Валентина Орлова: «Он был обыкновенным человеком, но потрясающим артистом» / Беседовала Татьяна Булкина // Подмосковье. 2014. № 1 (97). Янв. С. 65.

А вот что рассказала бывший президент Общества дружбы «Россия — Норвегия» Валентина Орлова: «Однажды он позвонил: “Посмотрите обязательно ‘Вишневый сад’, а то меня долго не будет. Марина наконец-то добилась разрешения для моего для отъезда за границу. Только за билетами приезжайте днем”. Приехала. В театре увидела Володю, он шел по лестнице. Облокотился на перила, протягивает билеты: “Посмотрите обязательно, надолго уезжаю”. И вдруг той рукой, которой держался за перила, делает фигу: “Думают, что я не вернусь. Вот им всем!” <…> Он таким мрачным голосом сказал это»^П43.

С похожей репликой обратился Высоцкий к знакомому журналисту Валерию Кондакову во время гастролей в Болгарии (сентябрь 1975): «На заключительном банкете в резиденции “Баяна”, который правительство Болгарии устроило в честь Таганки, Владимир сказал мне: “Кажется, я не оправдал доверия искусствоведа штатском, который приставлен к нашей труппе. Нарушал режим, болтал лишнее… Наверно, сделают невыездным”.

И тут, как в кино с хэппи-эндом, встает Тодор Живков: “ <…> я сперва не осмелился попросить его спеть на этом приеме. Но, может быть, Владимир Семенович сделает исключение лично для меня?”.

Высоцкий пел, как никогда. Провожаемый шквалом аплодисментов, подошел ко мне с ехидной улыбкой: “Ну, теперь интеллигенты в штатском хрен выкусят, а то и звездочки с погон у них полетят!..”» [1340] .

И в завершение темы коснемся эпиграфа к стихотворению «Представьте, черный цвет невидим глазу…» (1972): «Мажорный светофор, трехцветье, трио, / Палит-ро-партитура цвето-нот. / Но где же он, мой “голубой период”? / Мой “голубой период” не придет!».

1340

КондаковВ. Он не допел, не до… // Трибуна. М., 1998. 25 июля. С. 4.

Словосочетание голубой период означает время максимальной удачи, везения, взлета. Данная тема наиболее подробно разрабатывается в стихотворении «Я не успел» (1973): «Я не успел — я прозевал свой взлет». Так вот, справа от первой строки эпиграфа «Мажорный светофор, трехцветье, трио» написано: «фига в кармане», а еще правее — «Бред интеллигента» (АР-2-12). Так Высоцкий иронически охарактеризовал свои мечты о «голубом периоде» и о легализации своего творчества («А “инфра”, “ультра” — как всегда, в загоне»).

Н * *

Особый интерес в свете темы «Конфликт поэта и власти» представляет «Притча о Правде» (1977). Сюжет ее в общих чертах таков. Ложь заманила Правду к себе на ночлег, а когда та заснула, обокрала ее и, надев ее одежду, превратилась в Правду. Настоящую же Правду судили как продажную женщину, несмотря на все ее просьбы и мольбы, вымазали в саже и изгнали, а на ее месте воцарилась Ложь, переодетая Правдой.

На мой взгляд, есть все основания рассматривать данную песню как образец формально-повествовательной лирики: в образе Правды поэт вывел самого себя, а в образе Лжи — советскую власть.

Отождествить себя с Правдой Высоцкий имел полное право, поскольку сам нес людям правду и никогда не лгал в своих песнях: «Ни единою буквой не лгу — / Он был чистого слога слуга» («Прерванный полет»), «И я не разу не солгу / На этом чистом берегу» («Штормит весь вечер, и пока…» [1341] ), «Не ломаюсь, не лгу — не могу, не смогу!» («Мне судьба — до последней черты, до креста…»), «И если я до сей поры пою / И не фальшивлю, — в том его заслуга: / Он выполняет миссию свою / Жестокого, но искреннего друга» («Песня певца у микрофона»; черновик /3; 340/).

1341

Вариант исполнения: Москва, Центральное статистическое управление (ЦСУ), 30.10.1973.