Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Вспомним, что после смерти Высоцкого власти хотели похоронить его тайно, однако всенародные похороны предотвратить не удалось, что и было предсказано в «Памятнике» и в ряде других произведений: «Молчать негоже, брата хороня! / Пусть надорвется колокол, звеня!» /5; 508/, «Колокольчик над дугою весь затрясся от рыданий. / Но… причины не отыщут, что случилося со мною» /3; 380/, «Будет так: суда и караваны / Проревут про траурную весть» /2; 95/.
Итак, власть делает вид, что лирический герой мертв, а он этому всячески сопротивляется. Об этом Высоцкий говорил и в своем письме в Отдел культуры МГК КПСС весной 1973 года после публикации в «Советской культуре» разгромной статьи «Частным порядком»: «…И не отмахиваться, будто
Леонид Филатов однажды вспомнил такой разговор с Высоцким: «Ты такого-то знаешь? — Ну, знаю. — Ну, так ты ему скажи — пусть он пародии на меня не поет. — Почему? — Потому. Меня нет в государстве. Как могут быть пародии на человека, которого нет?» [2090] [2091] [2092] [2093] . Речь шла о пародия Александра Дольского «Орфей» («В королевстве, где всем снились кошмары…», 1967).
2090
Высоцкий В.: «Поехали драться!»: Штрихи к неюбилейному портрету / Подг. С. Хуммедов // Московский комсомолец. 2003.25 янв. С. 5.
2091
Влади М. Владимир, или Прерванный полет. М.: Прогресс, 1989. С. 54.
2092
А косятся на лирического героя также в черновиках «Таможенного досмотра»: «На меня косятся. / К выходу броситься?» /4; 459/, - и в «Песенке о переселении душ»: «Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне».
2093
А также, добавим, — власть уголовников, как следует из песни «Зэка Васильев и Петров зэка», где героев сначала избивают уголовники в лагере, а затем и полковник, поймавший их во время побега: «Нас каждый день мордуют уголовники. <.. > А он от радости всё бил по морде нас».
Похожим образом поэт охарактеризовал отношение к нему со стороны советских чиновников: «Они делают всё, чтобы я не существовал, как личность — просто нет такого, и всё»437. Этот же мотив встречается в «Песенке-представлении Орленка Эда» (1973), написанной для дискоспектакля «Алиса в стране чудес»: «“Таких имен в помине нет, / Какой-то бред — орленок Эд…”, - Я Я слышал это, джентльмены, леди». Поэтому лирический герой всячески стремится утвердить свое существование и открыто заявить о себе: «…За то, что я хриплю на всю страну, / Затем, чтоб доказать: я в колесе — не спица\» («Я бодрствую, но вещий сон мне снится…», 1973).
А поскольку власть не только отрицает существование лирического героя, но и считает его дураком: «Царь русский пришел в соболях и бобрах, / Сказал вместо “Здравствуйте” “попка — дурак”» (АР-1-138), «Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, / Во все века сжигали люди на кострах, / Держали в колдунах и в дураках» (АР-8-32), «Ко мне с опаской движутся / Мои собратья прежние, / Двуногие, разумные <…> “Мышление неразвито. / И вечно с ним ЧП”» (АР-3-4), «Хотя для них я глуп и прост…» /5; 80/, - он часто (в порядке компенсации) говорит о своей исключительности: «Он дока, но и я непрост» /5; 392/, «Да нет, я же — мышь непростая» (АР-1131), «Кстати, я — гусь особенный» /4; 108/, «А просто он — волшебный кот, примерно как и я» /4; 117/, «С виду прост, а изнутри — коварен» /5; 271/.
Примечательно также, что психи в песне «Про сумасшедший дом» (1965) и советская власть (вампиры) в «Моих похоронах» характеризуются лирическим героем абсолютно одинаково:
1) «Лежу в палате — косятся, / Не сплю:
2) «Все норовят меня лизнуть — ей-богу, нету сил!» = «Очень выпить норовят / По рюмашке крови» (а сам лирический герой при этом абсолютно здоров: «Я не желаю славы, и / Пока я в полном здравии» = «Здоровье у меня добротное»).
Вывод отсюда простой: советская власть — это власть сумасшедших439 (данное тождество следует и из повести «Дельфины и психи», где герой-рассказчик говорит: «…всё время эти психи, эти проклятые психи» /6; 31/, а потом пишет письмо главврачу и завершает его так: «Хватит, наиздевались, проклятые'.» /6; 37/). Причем в рукописи песни «У нас вчера с позавчера…» (1967) шулера, в образе которых представлена власть, тоже названы сумасшедшими: «И на них находит псих — зубы лязга-
ют у них» [2094] [2095] (АР-6-72). Неудивительно, что между этой песней и «Моими похоронами» также прослеживаются общие мотивы.
Первоначально у героев было всё благополучно: «Шла спокойная игра, и вчера с позавчера / Козырей в колоде каждому хватало» (АР-6-68) = «Где уж мне, спокойно спящему…» (АР-3-40); «У нас вчера с позавчера шла прекрасная игра» (вариант ис-полнения44!) = «Здоровье у меня добротное, / А также и житье вольготное» (АР-3-38). Но внезапно появились шулера и вампиры: «Мы их не ждали, а они уже пришли» = «.. Что вон они уже стоят», — и стали расправляться с главными героями: «И шерстят они нас в пух» = «Всё втискивал и всовывал, / И плотно утрамбовывал»; «Шла неравная игра — одолели шулера» = «И кровиночка моя / Полилась в бокалы».
2094
Сравним также с черновым вариантом стихотворения «Вооружен и очень опасен»: «Психозом, завистью, ножом / Он до зубов вооружен» (АР-6-183).
2095
Москва, на дому у Александра Евдокимова, 02(?).09.1967 (т. н. «Псевдо-Евдокимов»).
В обоих случаях враги наделяются одинаковым эпитетом: «Только зря они шустры» = «Шустрый, ловкий упырек / Стукнул по колену» (АР-3-38), — поскольку они готовы атаковать главных героев: «Зубы щелкают у них — видно, каждый хочет вмиг / Кончить дело и начать делить добычу» = «Вмиг пригнал и под шумок / Надкусил мне вену» (АР-3-38), «Вдруг они уже стоят — / Жала наготове, / Очень выпить норовят / По рюмашке крови» (АР-3-40). А щелкающие зубы находят и более точную аналогию в «Моих похоронах», где «самый сильный вурдалак <…> Сопел с натуги, сплевывал / И желтый клык высовывал».
Поэтому герои испытывают страх: «Им — успех, а нам — испуг» = «Мне такая мысль страшна <.. > станут в руку сном мои / Близкие знакомые» (АР-3-40).
Похоже и обращение героев к своим врагам: «Шла неравная игра — одолели шулера <…> Но не вам того решить — и не надо так спешить» (АР-6-72) = «Эй, постойте*. Что за трюк?!» /3; 317/; «Но не вам того решить — погодите уходить» (АР-6-72) = «Погодите, спрячьте крюк!» /3; 84/.