Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Приведем еще один черновой вариант: «Мы спим, работаем, едим, — / А мир стоит на этих Васях… / Да, он в трех лицах был един — / Раб сам себе и господин, / И гражданин — в трех ипостасях».
Похожим образом Высоцкий характеризовал двух других своих друзей — сценаристов Валерия Фрида и Юлия Дунского: «Опроверженьем Ветхого завета / Един в двух лицах ваш совместный бог. / И ваш дуэт понятен, как лубок, / И хорошо от этого дуэта» («У вас всё вместе — и долги, и мненье…», 1970).
Очевидно, что поэт втайне завидует своим друзьям, поскольку с его собственным вторым «я» дело обстоит далеко не столь благополучно, доказательством чему могут служить песни «ЯК-истребитель» и «Про второе “я”».
Кроме того, строка «А мир стоит на этих Васях» предвосхищает черновой вариант «Аэрофлота», где лирический герой скажет о своем друге: «Такие поматросят да не бросят, / Мир —
А прием, использованный в строках «Да, он в трех лицах был един» и «Един в двух лицах ваш совместный бог», впервые встретился в посвящении артисту Таганки Всеволоду Соболеву (1969): «Палитра красок, приемов лента / У Севы: от солдат до президента. / Ты, Всеволод, един во многих лицах. / А Ваша притча стала — во языцах».
Что же касается строк «Раб сам себе и господин, / И гражданин — в трех ипостасях», то они в еще большей степени, чем к Шукшину, применимы к самому Высоцкому. Например, строка «Раб сам себе и господин» вызывает в памяти песню «Грусть моя, тоска моя» (1980): «Сам себе судья, хозяин-барин». А уж гражданином он был самым настоящим — собственно, этому и посвящена данная книга.
Кроме того, сравнение Шукшина с христианским Богом: «Да, он в трех лицах был един <…> в трех ипостасях», — отсылает к воспоминаниям Михаила Златковско-го: «Володя обиделся, когда увидел рисунок, где рука сжимает сердце-динамометр. Стрелка доходила только до цифры 4. “Ну, неужели я выжимаю только на четверочку? Ну, поставь на ‘отл.’”. Я сказал: “Нет!” — “Ну почему?” Я объяснил, что для меня 5 — это бог. “А я что, не бог, что ли?” — полушутя спросил Высоцкий» [2854] .
2854
Труфанова И. Высоцкий в графике Михаила Златковского // https://www.chitalnya.ru/users/ptit-за/рЬкЮа1Ьипп2309
Теперь обратимся к основной редакции песни о Шукшине.
1) <«Должно быть, он щшмет незнал, — / Народдц пр^дпый суеелоьит».
Точно так же и лирический герой Высоцкого не верит в приметы («Но плевать я хотел на обузу примет!» /5; 45/, «В приметы я не верю, приметы — ни при чем» /1; 194/ и т. д.), а народцем в том же 1974 году он назовет советский народ еще раз: «В дом заходишь как — / Все равно в кабак, / А народишко — / Каждый третий враг» («Чужой дом»). Да и в «Моем Гамлете» (1972) герой признаётся: «Не нравился мне век, и люди в нем /Не нравились, и я зарылся в книги».
2) «Смерть тех из нас всех прежде ловит, / Кто понарошку умирал».
Сам Высоцкий, как известно, умирал неоднократно и «понарошку» (поручик Брусенцов, Жорж Бенгальский, Евгений Бродский, Гамлет), и на самом деле (клиническая смерть в 1969 году).
3) «Коль так, Макарыч, — не спеши».
Двумя годами ранее лирический герой обращался с просьбой «не спешить» к своим коням, которые олицетворяют его судьбу: «Чуть помедленнее, кони…».
4) «Спусти колки, ослабь зажимы».
Здесь Высоцкий уже напрямую отождествляет Шукшина с собой — гитаристом.
5) «Он пулю в животе понес».
Именно так застрелят лирического героя в «Райских яблоках»: «Удалось, бог ты мой: я не сам — вы мне пулю в живот!».
5) «Припал к земле, как верный пес», — как и лирический герой в песне «Сыновья уходят в бой»: «Сейчас глаза мои сомкнутся, / Я крепко обнимусь землей»; и его alter ego в песне «Письмо» (1967): «И в бою под Сурою / Он обнялся с землею».
6) «Такой твой парень не живет!».
Через год эта мысль повторится в «Разбойничьей»: «Ни пожить, ни выжить!».
7) «Не буйствует и не скучает».
Обе эти отличительные черты опять же характерны для лирического героя: мотив «буйства» мы разбирали в этой главе при анализе песни «Про двух громилов — братьев Прова и Николая», а мотив скуки, грусти, печали и тоски — в конце предыдущей главы.
8) «Снять со скуластого табу…».
Скуластым лирический герой уже представал в «Памятнике»: «Только с гипса вчистую стесали / Азиатские скулы мои. <.. > Но торчат мои острые скулы / Из металла». А о снятии табу говорилось в «Балладе о брошенном корабле»: «Моря божья роса / С меня снимет табу».
Да и следующие строки — «За то, что он видал в гробу / Все панихиды и поминки» — уже были реализованы в «Моих похоронах», где лирический герой говорил о собственных «панихидах и поминках», причем в это время также лежал в гробу («В гроб вогнали кое-как…»).
Кроме того, эта и последующая строфы песни: «Вот после временной заминки / Рок процедил через губу: / “Снять
2855
274 Тооаддетао «власть = ссудОв» мы щюанализ^овали в преддцдтцей глаае (с. 1004 — ИЮ, 1011–1019), а впервые оно было отмечено в одной из публикаций 2003 года, авторы которой, рассуждая о посвящении Шукшину, писали, что здесь «инстанция власти воплощена в значимом для творчества поэта образе судьбы» (Евтюгина А., Гончаренко И. Сценарии власти в поэзии А. Галича и В. Высоцкого // Владимир Высоцкий: взгляд из XXI века: Материалы междунар. науч. конф. Моткла. 17 — 20 марта 2003 г. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2003. С. 184).
То же самое можно отнести к строкам «Смерть самых лучших намечает / И дергает по одному» /4; 242/, - которые предвосхищают черновик «Пожаров»: «Стояла смерть, добычу карауля, / Из лучших выбирая — чей черед?» [2856] [2857] [2858] /5 ; 518/, - и «Письмо с Канатчиковой дачи», где подобным же образом ведут себя врачи по отношению к пациентам психбольницы: «Подал знак платочком — значит, / Будут дергать наугад» (АР-8-45), «Но высматривали няни / Самых храбрых и пытливых, / Самых опытных из нас»276 (АР-8-51) («смерть… намечает» = «смерть… выбирая»; «самых лучших» = «из лучших» = «самых храбрых и пытливых»; «дергает по одному» = «будут дергать наугад»). Причем строки «Подал знак платочком — значит, / Будут дергать наугад» повторяют аналогичную мысль из «Дня без единой смерти», где представители власти заявляли: «Мы будем вас снимать с петли / И напоказ валять в пыли, / Выдергивать из собственной постели» (АР-3-91). Здесь они обещают «выдергивать из собственной постели», а в «Письме с Канатчиковой дачи» врачи всех «прикрутили к спинкам коек». Поэтому в обоих случаях говорится об обреченности людей: «Вы все на жизнь обречены» (АР-3-91) = «Нас берите, обреченных!» /5; 138/.
2856
Сравним также в черновике «Баллады о времени»: «Словно смерти оскал, враг добычи искал» /5; 313/. Между тем здесь наблюдается формальное противоречие с черновиками «Конца охоты на волков»: «Словно смерти оскал, враг добычи искал — / Я нарочно такого врага отыскал» /5; 313/ — «У смерти же — белый красивый оскал. / Доброй встречи я с ней никогда не искал»(АР-3-23).
2857
Так же и про Быка Минотавра в стихотворении «В лабиринте» сказано, что он «высматривал» свои жертвы: «Бык Минотавр ждал в тишине / И убивал».
2858
Цит. по факсимиле рукописи: Высоцкий В. Я, конечно, вернусь… М.: Книга, 1988. С. 4.
А «выдергивать» людей власти будут также в «Таможенном досмотре» и в «Райских яблоках»: «Номер ваш выкрикнут, / Саквояж вытряхнут» /4; 460/, «Стали нас выкликать по алфавиту — так не смешно» (АР-17-202).
10) «Того, с большой душою в теле / И с тяжким грузом на горбу…».
Данное описание напоминает характеристику главного героя стихотворения «Енгибарову — от зрителей»: «Слишком много он взвалил на плечи / Нашего — и сломана спина». Причем о своем грузе поэт говорит и от первого лица: «Не люблю порожняком — / Только с полным грузом!» («Я груз растряс и растерял…»), «Да, я осилить мог бы тонны груза!» («Напрасно я лицо свое разбил…») и т. д.