Эоловы арфы
Шрифт:
– О, здесь я целиком полагаюсь на вас, на ваш опыт и знания! Даю вам полную свободу. Приказываю только одно: прикрыть наше отступление и переправу.
"С таким же успехом ты, старая обезьяна, мог бы предоставить нам полную свободу разбить пруссаков и взять Берлин", - хотелось сказать Энгельсу, но вместо этого он обернулся к Виллиху и показал на дверь:
– Пошли!
Шнайде, шокированный этим жестом, кажется, дернулся было выпалить что-то решительное, но, вовремя вспомнив всю безотрадность своего положения, сделал вид, будто не заметил дерзости молодого офицера, и проговорил торжественно и вместе с тем просительно:
–
Офицеры встали. Виллих попрощался легким кивком головы, Энгельс не сделал даже этого, и они вышли.
С рассветом - это было уже 19 июня - отступающая армия двинулась к Рейну. Она шла через деревню Вёрт, где солдаты отряда Виллиха чуть свет принялись оборудовать оборонительные позиции. В одних рубахах, а то и голые по пояс, они делали флеши, прокладывали рвы, возводили насыпи. Виллих и Энгельс гнули спины вместе со всеми. Работенка была не из легких. Работали напряженно, почти молча. А мимо катилось пестрое, бесформенное войско - сотня за сотней, тысяча за тысячей. И работающие, и отступающие старались не смотреть друг на друга.
Когда проезжал сам главнокомандующий, он подозвал Виллиха и отдал устное распоряжение: если противник появится тотчас вслед за отступающими, то сражаться до последнего солдата, стараясь задержать его; если же он не появится сразу, то ждать час после того, как отступающие пройдут, тогда можно сняться с позиции; мост после себя следует развести.
...Позиции были уже готовы, отступающие прошли, миновал час, а противник и не думал показываться. Выждав еще полчаса, Виллих дал команду к отходу.
От Вёрта до Книлингенского моста каких-нибудь три километра. Виллих и Энгельс, ехавшие верхом, раньше других увидели мост. Армия уже прошла. Мост был свободен. Но на том берегу у самого моста суетились человек десять - двенадцать.
– Что они делают?
– с тревожным недоумением спросил Виллих.
– Черт их знает! Может быть, готовятся взорвать?
И вдруг они поняли: разводят мост!
– Канальи!
– прохрипел Виллих и хлестнул лошадь. Она рванулась, отбрасывая за собой комья земли.
Энгельс хлопнул по шее своего коня и дал поводья. Конь сразу пошел ходко и легко, настигая Виллиха. Шагов за восемьдесят до моста всадники поравнялись. Виллих был бледен и, казалось, ничего не видел вокруг, кроме кучки людей на том берегу. Бешенство прерывало дыхание и у Энгельса. "Сволочи!
– крутилось у него в голове.
– Перебрались за нашими спинами на тот берег, а нас оставляют на съедение пруссакам!"
Копыта обеих лошадей одновременно грохнули о доски моста, и в этот момент мост стал расходиться. Лошадь Виллиха испугалась дрогнувшей под ногами опоры и остановилась, затанцевала на месте. Виллих хлестал ее что есть мочи плетью, но она не шла вперед. Лошадь же Энгельса, допустив лишь мгновенный сбой в галопе, продолжала лететь вперед. Энгельс увидел, что между створами моста уже образовался зазор, но он не остановился, а, наоборот, лишь подбодрил лошадь шенкелями. Люди на том берегу видели и всадников на мосту, и, очевидно, уже весь отряд, приближающийся к реке. Там, должно быть, произошло замешательство, развод замедлился. Но все же крылья моста расходились.
Энгельс
– Вы что делаете? Кто разрешил? Не видите разве, что на том берегу свои? Кто старший?
Люди молчали, ошеломленные внезапным наскоком. Почти все, кроме троих с ружьями, были вооружены косами.
– Я командир, - наконец нехотя проговорил один волонтер, как видно, крестьянин.
– Нам приказали ждать час, а потом развести, мы и разводим.
– Немедленно соединить! Вы видите, - Энгельс махнул рукой с пистолетом в сторону левого берега, - отряд подходит к реке.
Люди переминались с ноги на ногу.
– А кто вы такой?
– угрюмо спросил командир.
– Я начальник штаба отряда Виллиха. Слышали такой отряд?
– Слышали, но...
– Без разговоров! Немедленно соединить!
– Но у нас приказ...
– Вот тебе приказ!
– Энгельс угрожающе потряс пистолетом.
– Если вы тотчас не соедините мост, я уложу тебя на месте, как предателя революции. За дело!
– Бешеный какой-то, - проворчал командир, отворачиваясь.
– С такого станется... Давай, ребята!
Люди двинулись к разводному механизму, налегли, и через несколько минут крылья моста начали сходиться. Они приближались друг к другу с выматывающей душу медлительностью. Энгельс смотрел то на них, то на отряд, головная часть которого уже подошла к мосту. Когда крылья наконец сошлись, он облегченно, всей грудью, вздохнул, вытер потный лоб и благодарно похлопал по шее лошадь.
Виллих вступил на правый берег последним. Не слезая с коня, он обнял Энгельса и сказал:
– Будь в моей власти, я дал бы тебе сейчас боевую медаль. Во всяком случае, можешь считать себя спасителем отряда, и я у тебя в долгу.
– Медали - утеха для солдат и генералов, - махнул рукой Энгельс.
Подошел давешний командир группы:
– Что делать с мостом?
– Как что? Немедленно разводить!
– Виллих ударил хлыстом по сапогу. И чтобы живо! Пусть вам помогут наши люди.
Теперь работа пошла веселее, и вскоре крылья начали снова расходиться.
– Если хочешь знать, - сказал, улыбаясь и похлопывая лошадь, Энгельс, - настоящий спаситель не я, а она. Ты видел, как она ловко перемахнула развод?
– Еще бы! Я готов был спасать тебя в волнах Рейна...
– О! Теперь я знаю, как ее назвать!
– воскликнул Энгельс.
– Кого?
– Да мою лошадку. Она же до сих пор без имени. Так и назову ее Реттерин - Спасительница. А коротко - Рет.
Виллих засмеялся.