Эпистемология классическая и неклассическая
Шрифт:
2. Естествознание
В науках о природе мы имеем дело с законами. Когда мы формулируем закон, мы утверждаем, что между некоторыми событиями существует связь особого рода. Во-первых, это связь необходимая, во-вторых, связь причинная, в-третьих, связь всеобщая. Попробуем разобраться в этом.
Необходимая связь означает, что если имеет место одно явление, то обязательно есть и другое. С такого рода связями мы сталкиваемся на каждом шагу. Если бы в окружающем нас мире не было такого рода зависимостей, мы не могли бы жить и действовать, так как совершенно не могли бы ориентироваться в том, что вокруг нас. Так, например, мы знаем, что за осенью необходимо следует зима, а за зимою весна. Мы знаем, что если листья на дереве пожелтели, то скоро они опадут, что если наблюдается красный закат и ветер, завтра будет плохая погода.
Причинная связь — это уже нечто большее. В этом случае одно событие не просто
Причинные зависимости, выражаемые законами науки, отличаются тем, что имеют всеобщий характер. Закон науки относится не к отдельному случаю, а ко всем случаям определенного рода. Так, например, в любых условиях, в любой точке пространства и в любой момент времени, если на тело воздействует внешняя сила, она будет сообщать этому телу ускорение, обратно пропорциональное массе этого тела. Всегда, при всех условиях будут выживать те виды растений и животных, которые в наибольшей степени приспособлены к условиям окружающей их среды. Законы науки часто выражаются в математической форме. Так, например, в формулировке закона всемирного тяготения не просто утверждается, что два любых тела причинно воздействуют друг на друга, в результате чего они притягиваются друг к другу, но говорится о том, что сила этого притяжения прямо пропорциональна произведению масс двух тел и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними. Многие ученые и философы считали, что все законы науки могут и должны быть выражены в математической точной форме, что математика является универсальным языком, на котором разговаривает наука. Наука, согласно этой точке зрения, имеет дело с измеримыми величинами. Причинная зависимость этих величин может быть выражена только в математической форме.
Однако научное знание вовсе не есть набор некоторой совокупности независимых друг от друга законов. Между разными законами можно установить логические связи. Если вы знаете три закона механики и закон всемирного тяготения, вы можете из этого знания, используя правила логики и математики, чисто дедуктивным (вне-опытным) путем вывести ряд интересных следствий. Ваши действия в этом случае будут очень похожи на то, что вы делаете в математике, в частности, в геометрии, когда выводите множество теорем из небольшого количества аксиом и постулатов. Когда Ньютон формулировал основы классической механики, именно тот способ изложения научного знания, который был осуществлен в геометрии Эвклида, служил для него идеалом. Система научного знания, состоящая из всеобщих утверждений (законов), между которыми выявлены логические связи, в частности, выявлены исходные и логически производные утверждения, называется научной теорией. Мы говорим о теории классической механики Ньютона, о теории относительности Эйнштейна, о дарвиновской теории происхождения и развития видов.
Обратим, однако, внимание на то, что исходные утверждения теории в науках о природе и аксиомы и постулаты математической теории существенно различаются. Мы уже говорили о том, что связь между аксиомами математики и опытом не очень ясна, и если она даже есть, то является очень сложной. Недаром большинство математиков и философов считали математическое знание априорным. Между тем, исходные положения естественнонаучной теории описывают те зависимости, которые встречаются в опыте и только в опыте могут быть обоснованы. Так, например, один из законов механики утверждает, что действие равно противодействию. Ясно, что если бы опыт противоречил этому утверждению, мы должны были бы отказаться от него. Ньютон подчеркивал, что, хотя он в качестве образца изложения научной теории имел в виду геометрию Эвклида, исходные утверждения его теории (законы механики) были получены в результате обобщения данных опыта, в частности, с помощью логического приема, называемого индукцией.
Попробуем посмотреть более внимательно на то, каким образом можно обобщать опыт. Например, мы можем наблюдать множество разных людей. Все они очень непохожи друг на друга. Одни из них высокие, другие маленького роста, одни из них толстые, другие худые, одни из них брюнеты, другие блондины, одни из них русские, другие украинцы, грузины, немцы, китайцы и т. д., одни из них мужчины, другие женщины. Перечислять, чем одни люди отличаются
Попробуем в схематической форме выразить ту логическую процедуру, которая позволяет нам выработать общее знание о разных предметах. Например, в нашем опыте встречаются предметы с разными признаками (в отношении стульев это были бы, например, такого рода признаки, как «иметь сиденье», «иметь спинку», «иметь ножки», «быть белого цвета», «быть изготовленным из дерева» и т. д.). Допустим, что первый предмет обладает признаками: а, Ь, с, d, e, f, g, h. Второй — признаками: а, Ь, с, d, e, f, i, k. Третий — признаками: а, Ь, с, d, e, l, m, n. Четвертый — признаками: а, Ь, с, d, m, o, p, r. Пятый — признаками: а, Ь, с, f, g, 1, г, s. Если мы сталкивались в нашем опыте только с первыми тремя предметами, — мы можем прийти к выводу, что для всех предметов этого рода общими являются признаки а, Ь, с, d, e. Однако расширение нашего опыта (вспомните пример с понятием «стул») заставляет нас ограничить общее понятие только признаками а, Ь, с. Таким образом, обобщение опыта состоит в отбрасывании тех признаков, которые отличают разные предметы друг от друга и в удержании только тех признаков, которые являются для них общими. При этом ясно, что чем более обширным является наш опыт, чем больше различных случаев мы изучаем, тем больше у нас уверенности в том, что сформулированное нами общее понятие действительно относится ко всем предметам данного рода.
Похожим образом можно представить обобщение причинных зависимостей, наблюдаемых нами в опыте.
Допустим, что однажды человек наблюдал сочетание событий А (дождь), В (ночь), С (ветер), D (удар молнии). Затем он наблюдал событие L — загорание дома. В другой раз дело было днем, сильного ветра не было. Были лишь дождь и удар молнии (т. е. события А и D). Загорелся другой дом (событие L). Однажды ночью (В) случились дождь (А), ветер (С). Удара молнии, однако, не было. Ничего не загорелось. И совсем необычное явление пришлось видеть однажды. Днем на небе собрались большие темные тучи. Дождя, однако, не было. Вдруг сверкнула молния (D). Загорелось дерево, которое стояло неподалеку от дома (L). Обобщая результаты своих наблюдений, человек пришел к выводу: всякий раз, когда молния попадает в какой-то деревянный предмет, он загорается. Схематически это может быть выражено так: когда несколько событий предшествуют другому (L), только то из предшествующих событий (в нашем случае D), которое повторяется постоянно и неизменно, может быть причиной последующего события.
Таким образом, и в случае этого вывода (который называется индуктивным), чем более обширен и разнообразен наш опыт (т. е. чем больше случаев мы наблюдаем и чем более различаются события, предшествующие тому или иному следствию), тем больше мы можем быть уверены в том, что между одним и другим событием существует всеобщая и необходимая причинная связь. Многие философы и ученые считали, что именно таким индуктивным путем устанавливаются законы науки. Индукция, таким образом, применяется и в обычной жизни (все наши житейские обобщения относительно причинных связей окружающей нас природы и относительно поведения других людей), и в научном мышлении. Ученый с этой точки зрения отличается от обычного человека только тем, что действует более последовательно и логически строго.
Обратим, однако, внимание на некоторые особенности мышления в естественных науках, которые противоречат такому представлению.
Каждый закон науки выражает всеобщую и необходимую причинную зависимость. Мы знаем, что, если законы науки установлены действительно научным образом, они не могут быть отменены. Правда, наши представления о сфере их действия могут измениться вместе с расширением нашего опыта (мы говорили об этом в предыдущем разделе на примере закона механики / = та). Но в той области, в которой эти законы были установлены на опыте, никакой последующий опыт не отменяет их действия. Между тем, когда мы пытаемся индуктивно установить причинные зависимости, наблюдая повторяемость предшествовавших и последующих событий, у нас никогда не может быть уверенности в том, что мы действительно напали на всеобщую причинную связь.